Военный инженер Ермака. Книга 2 - Михаил Воронцов Страница 8

— Неужели что-то случилось? — мрачно пробормотал я так, чтобы меня никто не услышал.

Какой тонкий у меня сегодня юмор.

Потом прошло еще несколько часов. Ермак начал отпускать со стен людей, чтобы те по очереди могли отдохнуть и поесть. Ничего не происходило до самой темноты. Только потом, ночью, была опять объявлена тревога.

— Зашевелились, — сурово сказал Прохор, вглядываясь в темноту и положив руку на ствол ружья. — Сейчас снова пойдут. Мало им оказалось.

Но он оказался неправ.

Татары собирали лагерь и уходили, оставив своих мертвых, штурмовые лестницы и мусор. Перед этим прогудел лишь один рожок — тихо, печально, признавая поражение.

Татары уходили туда, откуда пришли.

Казаки молчали, чтобы неосторожным словом не спугнуть это чудо — победу. Только сейчас многие поняли, как мало у нас было шансов. Но мы выиграли, черт побери, выиграли!

* * *

Ночь была тихой. Неслышно светили безразличные к миру людей звезды, и луна одаривала землю своим мертвенным светом.

Кони шли медленно. Ночью путь тяжелее, но Кучум хотел только в темноте, чтоб она хоть немного скрыла позор того, что случилось.

Советники и телохранители держались в отдалении. Никто не хотел приближаться к хану в такую минуту. В плохом настроении Кучум был способен на что угодно. А что он мог сделать сейчас, даже подумать страшно.

Но один человек на лошади отличался от остальных.

Он ехал пусть и не рядом с ханом, но и не в такой дали, как все. Где-то в тридцати шагах от него.

Кучум медленно обернулся, будто не веря, что кто-то может даже отчасти нарушить его одиночество, затем кивнул, подзывая человека к себе. Тот немедленно подъехал, и его лошадь пошла рядом с конем хана.

— Слушаю тебя, мой повелитель, произнес человек.

На вид ему было лет сорок. Главным на его немного пухлом лице была одна черта — хитрость. То, как он сейчас подобострастно улыбался, как смотрел, говорило именно о ней.

— Скажи, Карачи, мы ведь все правильно сделали?

— Да, мой повелитель. Люди были потрясены. С таким они не сталкивались. Твои воины не боятся ничего, но увиденное сегодня для них слишком непонятно. Они должны это пережить. Огонь должен много дней приходить к ним во снах и воспоминаниях, чтобы они привыкли к нему.

— Сейчас мне кажется, что надо было снова идти на стены.

— Ты поступил мудро, не сделав этого. Люди могли не подчиниться приказу. Слишком внезапно все произошло. Мог произойти бунт. И было бы гораздо хуже.

— Мы проиграли, — скривил губы Кучум. — Проиграли.

— Нет, мой повелитель, ни в коем случае. Мы лишь отступили на шаг, чтобы наброситься на врага с удвоенной яростью. Победа любит смелых, но еще больше любит мудрых. Она придет к нам.

— Ты умный, Карачи, — мрачно хмыкнул Кучум. — Я помню, когда ты заманил в ловушку отряд Ивана Кольцо. Мне до последнего не верилось, что у тебя получится.

— Ты вдохновил меня на это, — расплылся в улыбке Карачи. — Без твоего согласия ничего бы не получилось. Ах, какая была битва! Сотни стрел из леса! Никто из казаков даже не успел схватиться за ружье. Обман — вот доблесть воина. Хитрость — оружие куда острее сабли.

Впервые за последние несколько часов Кучум улыбнулся.

— Ты так говоришь, будто знаешь, что делать.

— Знаю, мой повелитель. Знаю. Никто из тех, кто едет за тобой, не знает, а я знаю.

— Неужели? — недоверчиво поднял голову Кучум.

— Да, — ответил Карачи. — Нам всего лишь надо быть сильными и безжалостными. Не только к врагу, но и к своим. Они должны гибнуть за тебя, мой повелитель, и благодарить судьбу за то, что удостоила их такой чести.

— Безжалостными… — проговорил хан. — Безжалостными — легко. Нет ничего проще, чем выбросить жалость. Но неужели хватит только этого?

— Ты очень мудр, мой повелитель! — улыбка Карачи стала еще шире. — Нет, но я знаю, как справиться с новым страшным оружием Ермака. Мы вернемся!

* * *

Глава 4

На рассвете все жители Сибира собрались перед острогом.

Все, кроме погибших и раненых.

Ждали, что скажет Ермак. Как и перед нападением Кучума, все молчали, но это молчание было уже другим — счастливым, радостным. Но казалось, что люди еще не могут поверить, что все кончилось, что город выстоял, а враг — побежден.

Ермак остановился, повёл взглядом по рядам и заговорил. Не крича, но так, чтобы слышал каждый:

— Братцы… Сегодня мы стояли, как скала. Татарская орда ушла с позором! Каждый из нас видел, как шли на нас сотни… тысячи. Мы знали, что если дрогнем — нас сомнут, как сухую ветку. Но мы не дрогнули. Стояли. И отстояли! За это вам честь и хвала, братцы. Каждый заслужил свою долю, каждый сделал своё дело. Потому мы сейчас и живы.

Несколько человек перекрестились. Кто-то глухо кашлянул.

Ермак оглянулся на в сторону степи, туда, где только что находилось войско Кучума.

— Враг ушёл. Но не забудем — он вернётся. И нам надо быть готовыми. Не будет легко. Каждый из нас видел, как смерть ходит рядом. Мы потеряли друзей. Кто-то сейчас в лазарете стонет, кто-то не вернулся. Но знайте — их кровь не зря пролита. Пока мы вместе, нас не сломать.

Люди стояли молча. Кто-то тёр ладонью щеку, кто-то кивал сам себе.

— Сегодня мы показали, что значит быть казаком, — сказал Ермак уже громче. — А потому что, когда придут снова — а они придут, — мы их встретим так же. И снова победим.

Он вскинул руку, будто подытоживая сказанное:

— За Русь! За братьев наших!

И по городу прокатилось громкое, будто на всю Сибирь:

— Ураааааа!

Затем Ермак пошел в «совещательную избу», и махнул всему «командному составу» следовать за ним. Все верно, надо срочно решать гору вопросов.

— Сколько наших погибло? — первым делом спросил Ермак.

— Четверо, — ответил Матвей. — Попали под стрелы. Еще четырнадцать раненых, но все несильно. Когда стоишь на стене, почти спрятавшись, стрела либо убивает, попав в шею или голову, либо бьет по рукам.

—