Владимир Коваленко - Кембрийский период Страница 76

— К нему, — раздулся Вор от гордости, — самому. Неплохой мужик, большая часть того, что про него писали, — пасквили. Но бабник и пират — святая правда, так он и не скрывает. А антипапой он у нас получился, потому что проиграл. А у меня он будет папой. Хотя бы потому, что читает мои книги! Но цена человеческой жизни просто пугает… Пришил человечка — на тебя обиделись, накропал эссе — простили и от восторга визжат поросятами. Ценят творцов, ценят! Но какие они все в этой Пизе горячие, не той походкой мимо прошелся — за рапиру. Я, конечно, сюрикеном в лоб… Потом родню мужского пола. Потом любовников родни женского, а это категория, которая не переводится. Приходится утешать лично. Так что знаю, о чем говорю. Кстати, тоже создал репутацию. Хоббиты — они только наружно маленькие, а так гиганты!

Выяснилось, Вор за месяц успел, не разгибаясь, накропать и опубликовать на собственные средства два труда по психоанализу. Приобрел славу. Примерно как у Макиавелли, только хуже. Был отлучен от Церкви и прощен лично папой — пусть и всего одним из трех, — принявшим сочинения к руководству!

После одной из уличных дуэлей — его к тому времени прикрывала группа поклонников, так что дуэль выглядела средней руки уличным сражением, — был взят под стражу. Но обещал создать проникновенный труд против колдовства. Выпустили условно. Вот тогда Вор и совершил главный свой труд — трактат о кошачьей анатомии и о невозможности для нечистой силы подробно воспроизвести их облик в качестве фамилиара. Препарированные — иные живьем — кошки ему теперь по ночам снились, но он утешал себя мыслью, что гораздо большее число животных он избавил он плачевной участи…

Как только Воин разогнул надрубленное звено, а геологический молоток снова скрылся в бездонном кармане, Сущность объявила, что всем пора обратно. И Немайн оказалась рядом с мангонелем.

То, что сида споткнулась два раза подряд, никого не удивило. Но тут она начала искать деревянный молот, что только что держала в руках. Занятие было безнадежное — киянку она забыла у Сущности. И совершенно не подозревала, что только что дала начало новой валлийской поговорке. "Потерял, как Немайн". То есть вдруг и с концами…

За матерчатыми стенами палатки снова раздался мощный скрип, зашумел рассекаемый гигантской пращой воздух. Мангонель продолжал ежедневный труд.

— Рабочие — на привод блоков! Тяни!

Тянуть предстояло много. Еще один мешок с землей устроился в сетке пращи, чтобы через час уйти в сторону крепости Гвина. Звякнуло било. Полуфэйри вздрогнула. Малыш на било внимания не обратил. Даже спать как-то ухитрялся. Впрочем, на руках у сиды. А било теперь будет регулярно брякать почти час. Этот неприятный звук… Если подумать, самое плохое из всего, что с ней приключилось за год. После того, как родители, отчаявшись свести концы с концами, продали дочь в рабство. Потом… К рабыням не сватаются.

Жену храбрый гезит-копейщик с собой на опасное, хоть и прибыльное, дельце в Уэльсе волочь постеснялся. Для мужских надобностей вызвал рабыню. Опробованную. С сыном. Этот-то отпрыска от рабыни и за щенка не держал. А новая хозяйка добрая, мало что сида да ведьма. Какая разница? Сын же, пусть и будет носит имя сиды — так ведь все равно, кровь-то чья? А станет благородным. И не разлучила. Все таки к хорошему привыкаешь быстро, и Нарин уже начинало казаться, что война богов длится вечно. И будет длиться вечно. И хорошо. Вот только било…

И лишь к тому, что каждый день по шестнадцати мешков, каждый из вот такущего куска ткани, отправляется в пасть Кричащему холму, кормилица сидовского приемыша привыкнуть не могла.

Пусть грубая, конопляная, но ткань. Пока Нарин не попала в Уэльс, лен и шерсть ей доводилось только стирать. Носила вот как раз коноплю. Ну может, спряденную и вытканную получше, чем мешковина. И все равно третью неделю каждый день… А мешки большие, каждый в два человека весом. Материи на них нужно много.

Когда кормилица робко спросила сиду, как же это получается, та только ушами дернула.

— Надо будет, городами стрелять буду. Главное — иметь на это средства. На мешки средства есть. На кормежку пленных — тоже.

Очень странные средства — не золото-серебро. Поцарапает грязным перышком кусок тонко выделанной кожи, прижмет испачканный в зелье пальчик — и заплатила за товар. И никто не жалуется, не кричит, что кусочек кожи вместо монеты взял. Нарин проверила — видят купцы именно кожу. Чудеса… А сида удивляется обычным житейским поворотам.

— Бред какой-то… — привычно возмущалась Немайн, глядя, как ребенок сосет чужую грудь. Последние дни она уже переносила кратковременную разлуку с малышом. Если тот оставался в пределах видимости. — Родительница, живая, числится кормилицей, а матерью считается девица. Незамужняя и вообще, э…

— Невинная. — Анна возится с очередным зельем. Из глиняной реторты валит пар.

— Вот именно. Что ж это такое?

— Жизнь. И не такое случается. Ты, наверное, и более странного повидала.

— Да это как сказать, — Клирик припомнил сказки. — Если уж у фэйри ум за разум заходит от того, что обед варят в скорлупе и одно яйцо варят на семерых работников, то от этого вот и вовсе можно свихнуться…

— А пар — это сущность воздуха или сущность воды? — вслух задумалась Анна. — Стоп. Не отвечай, нет, не отвечай. Я сама. Я опять не до конца разложила вопрос. Пар — это вода, дождь, только незрелый, верно? А дождь — это часть воздуха. Точнее, то, что из воздуха падает. Когда созреет. Значит, пар — это и вода и воздух. Воздух с сутью воды. Интересно, стоячий или подвижный? Можно додуматься, а можно…

Клирик с удовольствием слушал. Взрослый человек, а потому вмешиваться нужно только тогда, когда опыт становится опасным, а размышление превращается в муть. Иногда стоит молчать даже в ответ на прямые вопросы. Когда Анна работала сама — получалось интересное. То, что он себе недавно и представить не мог. Научная магия в действии. Теорию взяла из ТРИЗа[10], Альтшуллера — по рассказам — сочла великим магом, посильнее Мерлина. При этом у нее совершенно отсутствовала присущая большинству инженеров зашоренность. Она ведь совсем не представляла себе конструкцию даже элементарных, для Клирика, машин. А раз так, то и готовых, шаблонных решений у нее не случалось. А дифирамбы, которые спел Клирик применению физических эффектов вместо движущихся частей, оказали дополнительное действие…

Вот сейчас Анна осторожно поднесла тряпочку к носику реторты. Та фыркнула, лоскут взвился…

— Подвижный. То есть ветер. Наставница! Выходит, моряки, когда нет ветра, могут сделать его из воды, вскипятив ее? И не брать с собой весел, а ходить только под парусом?

— Могут, — немедленно согласился Клирик. — Ты думаешь, тут подойдет обычный парус?

— Обычный парус ловит обычный ветер. Особый ветер следует ловить особым парусом. Но каким — я пока не вижу…

Полог откинулся.

Немайн отвернулась от полуденного света.

— Кто?

— Селиг Муллан, леди сида. Я из Пенгверна. Беженец. С матерью и сестрой пробираюсь к Арбет, к родне. Нашу ферму саксы сожгли.

Обычная для Уэльса история…

— Я тут видел, как у тебя молоток пропал, и понял кое-что. О Гвине. Не согласишься ли поговорить со мной наедине?

— Хорошо. У камнемета устроит? Через… — Клирик в который раз проклял отсутствие часов. День, правда, ясный. — Ребенка перепеленаю, на перевязь возьму — и приду.

— Да какое ж это наедине?

— Самое лучшее. Скрип, команды, все при деле. Ну и секретов никто не рассказывает в таких местах, — значит, и подслушать некому.

Мангонелем командовал Эгиль. Неплохой моряк, а работа расчета осадного орудия мало чем отличалась от работы экипажа драккара. Разве что качки нет да сырость иногда отступает. А так… Мерный бой била. Вместо весел в руках веревка. Не грести — тянуть. Под тот же монотонный ритм.

— Диннь! Рывок, вращаются блоки, и немного поднимается над землей ящик с камнями — источник метательной силы. Падают деревянные храповики. И когда люди ослабляют хватку, груз не опускается, оставаясь там, куда его возвело это усилие. На пядь выше чем до предыдущего…

— Диннь! Не отдохнуть, не утереть пота… Еще пядь. А всего нужно шестьсот. Пядей-рывков.

— Диннь! Еще пядь. А если рвануть слишком сильно, храповики не удержат груз. А веревка неудержимо рванется под блоки, и везунчик, кто успел отпустить. А кто не успел — покойник.

— Диннь! Еще пядь. Вот будет их шесть сотен — и пленные фэйри отдохнут. А Эгиль прищурится — у него не получается так хитро, как у сиды. Но это без разницы. В конце концов, если сида придумала и объяснила, что сделать, то норманн попросту сделал это.

— Диннь! Еще пядь. Он построил эту машину что адски пытает два десятка человек. Что возносит к небу ящик с камнями. Чтобы потом его уронить. Греческое слово для галеры — «каторга». Что будет обозначать в Камбрии слово "мангонель"?