Штурмовик из будущего-4 - Дмитрий Валерьевич Политов Страница 7

По ногам сифонило будь здоров. Дивин поднял с пола корзинку и поставил ее на скамью рядом с собой. Не хватало еще Шварца заморозить.

— Живой? — заглянул под дерюжку Григорий. — Ишь ты, свернулся и дрыхнет, как ни в чем ни бывало, — удивился он. — Привык, чертяка! — майор любовно погладил свернувшегося в клубок питомца по густой шерсти. — Спи, дружище.

Прикинул: расстояние до Липецка примерно триста семьдесят километров. Но это по прямой. Скорость «дугласа» — триста пятьдесят камэ в час. Выходит, если не приключится какой-нибудь форс-мажор, то лететь им еще час — полтора. А то и больше. Поспать что ли? А что, котейка ухо давит, так почему бы не последовать его примеру? Прилетим уже глубокой ночью, вряд ли тамошнее начальство сидит и ждет у окошка, пока к ним московский гость пожалует. Дрыхнут, небось, без задних ног, как суслики в норках. Хотя…может, как раз наоборот, проводят тренировки ночных полетов. И рабочий «день» у них в самом разгаре. М-да, никакой определенности.

А все генерал с его секретностью, будь она неладна! Все вокруг да около и никакой конкретики. Намекнул, правда, что авиагруппе предстоят задания особой важности по приказам чуть ли не самой Ставки, но так, в общих чертах. Понимай, как знаешь. Дескать, все подробности на месте. Экспат все пытался вытянуть из него, в каком качестве собираются использовать его таланты, но жестоко обломался. Молчал отец-командир. Вглухую! Ознакомил лишь с приказом, в котором черным по белому значилось, что майор Дивин Г. И. назначен начальником воздушно-стрелковой службы специальной авиационной группы. И точка.

Нет, не то, чтобы Григорий рвался в начальники, но…

— Должность-то капитанская? — с недоумением поинтересовался он.

— Нормальная должность! — сказал, как отрезал, генерал. — Соответствует поставленным задачам в полной мере. — И посулил, глядя с непонятной насмешкой. — Не волнуйся, ответственности тебе хватит с лихвой. Еще взвоешь.

На том и расстались.

— Товарищ майор, просыпайтесь, — кто-то тормошил экспата. — Сейчас садиться будем.

— Липецк? — встряхнулся Григорий. — Черт, замерз, как собака. И ноги затекли.

— Да, Липецк, — бортмеханик пошел обратно в кабину пилотов.

Офицеры, что летели вместе с Дивиным, тоже не спали. Прохаживались по салону, разминаясь и пытаясь согреться. Один из них, невысокий, но широкоплечий капитан, достал папиросы и вопросительно взглянул на Григория.

— Спасибо, у меня свои, — отказался тот. Курить не хотелось, во рту и так словно кошки нагадили. О, кошки! — Ты как, путешественник? — экспат заглянул в корзину. Шварц лениво приоткрыл один глаз, сонно зевнул и демонстративно отвернулся. — Понял, не мешаю.

Транспортник грузно плюхнулся на взлетку и покатил по ней, слегка подпрыгивая на неровностях. Моторы взревели напоследок, и постепенно стали смолкать. Григорий выглянул в иллюминатор. Для обычного человека там царила непроглядная темнота, но для него все было как на ладони. Вон прохаживается часовой в тулупе и с винтовкой за спиной. А вон проехал бензовоз. О, а это уже по нашу душу — два человека идут прямиком к приземлившемуся «дугласу».

Мимо Дивина прошел бортмеханик. Немного повозился с рычагами замков, ругаясь вполголоса, потом открыл настежь дверь бокового люка. Загремел трапом, спуская его на землю.

— Прошу! Прибыли.

Григорий закинул на спину вещмешок. Мимо молча прошли попутчики. Экспат наклонился за чемоданом, как вдруг от люка раздался до боли знакомый голос:

— Слышь, друг, мне тут одна птичка из штаба напела по секрету, что с вашим бортом должен прибыть летчик-штурмовик Дивин?

Не может быть! Григорий ловко подхватил чемодан, выпрямился и повернулся.

— Прорва, ты вроде бы раньше все больше по поварихам специализировался — давно на штабных «птичек» переключился?

— Хреново там все вышло, — рассказывал Рыжков, орудуя ножом. Он ловко открыл банку с консервированными сосисками и вывалил их на тарелку. — Да погоди ты свой паек доставать, и так всего навалом!

— Моя доля, — отрицательно мотнул головой Дивин.

— Да брось, — засмеялся товарищ. — Что там у тебя? Мясные консервы, сало, колбаса.

— Копченая!

— Ну да, копченая. Концентрат пшенки и гречневой каши, сгущенка, сухари. Да это просто пир богов!

— А еще табак, соль, сахар, папиросы, — педантично перечислил Григорий. — Что не так?

— Брось, — отмахнулся Прорва. — Нас тут снабжают по нормам гвардии. Так что с шамовкой проблем нет. Поэтому прибирай свои богатства, в ближайшее время они вряд ли понадобятся. Сейчас еще ром достану, спрыснем встречу. Пил когда-нибудь? Настоящий, ямайский. Сигареты бери — тоже трофейные. «Юнона». Как по мне, слабоваты супротив нашего табака, зато их навалом. Фу, черт, напугал! — летчик подпрыгнул от неожиданности. — Шварц, какого черта?

Кот, что выбрал этот момент для того, чтобы подойти и потереться о ногу Рыжкова, умильно посмотрел на него и басовито мыркнул.

— Жрать просит, — засмеялся экспат. — Дай ему чего-нибудь, иначе не отвяжется.

— Отвык я от твоего чудовища, Гриша, — поджал недовольно губы тезка. — Только-только спать начал спокойно. Так ведь и удар можно заработать.

— Привыкай заново, — равнодушно отозвался Дивин. — Ты давай, не отвлекайся, рассказывай дальше.

— Так я и говорю: хреново получилось. Начальство отправило нас на штурмовку немецкого аэродрома. Впечатлил их наш рейд тогда, под Никополем, когда ты так здорово лидировал. Решило, начальство, что мы специалисты по подобным операциям, ити иху мать! От нашего полка пошли две шестерки, от соседнего — девятка. То есть, все, что наскребли по сусекам.

— Прикрытие?

— Честь по чести — двадцать «яшек».

— Богато.

— Ну так, — криво улыбнулся Прорва. — На, держи, хвостатый, — он щедро навалил на обрывок газеты приличный шмат тушенки, бросил поверх пару консервированных сосисок и положил импровизированную «миску» на пол. Шварц со злобным урчанием накинулся на еду с таким видом, будто его не кормили уже целую вечность.

— Я ему потом воды налью, — усмехнулся экспат, глядя на жадно чавкающего кота. — И плошку нормальную из чемодана достану. Мне хозяйка квартирная с собой положила.

— Главное, чтобы в комнате не гадил, — поморщился Рыжков. — А то задохнемся от вони.

— Брось, он никогда ни в чем