Скопа Московская (СИ) - Борис Владимирович Сапожников Страница 60

скатерти. Не евший нормально несколько дней Бутурлин сглотнул слюну. Одет Заруцкий был прямо как польский дворянин, не так давно он бежал из Тушинского лагеря к ляхам, но после подался-таки в Калугу из-за разногласий с ними. Кто панам вроде Льва Сапеги или Жолкевского какой-то казачий атаман, плюнуть да растереть, а к такому обращению почувствовавший себя настоящим боярином Заруцкий привыкать не собирался. Однако одеваться на польский манер не перестал.

— Так говоришь побили Жолкевского под Клушином, — повторил Заруцкий, когда Бутурлин закончил говорить. — И крепко побили-то?

— Крепко, — уверенно заявил Бутурлин. — Удрал он к королю Жигимонту, хвост поджав.

— От это добре, — хлопнул себя по колену боярин-атаман. — Дюже добре! И Скопин молодой идёт самого короля воевать?

— Подкрепление от царя получит и пойдёт, — кивнул Бутурлин.

— И мыслишь ты побьёт он короля? — спросил Заруцкий.

— Может и побить, коли в поле с гусарами справился, — ответил Бутурлин. — Хотя и тяжко то было. Сам я дрался с ними, и едино милостью божьей жив да ран серьёзных не получил.

— Зато конями добрыми разжился, — заметил Заруцкий.

— А как без трофея из такой драки выходить, — усмехнулся Бутурлин. — Я кровь проливал, так мне и награда за то положена.

— От Васьки-вора, московского царька, — прищурился Заруцкий.

— От воеводы Михаила Ивачына Скопина. — Бутурлин намерено опустил вторую половину фамилии князя. — Он мне тех аргамаков после битвы жаловал.

— Так он вернейший пёс царька Васьки, — обрезал его Заруцкий.

— Оно может и так, — не стал спорить Бутурлин, — да так ли важно то. Теперь я истинному царю служить желаю. Не в поражении в победе ушёл я от лжецаря к подлинному.

— То добре, — кивнул Заруцкий, — коли и правда так, и нет у тебя камня за пазухой. Но к моим казакам тебе идти не след, не примут они тебя. Иди на двор к боярину Трубецкому. Я ему слово скажу с верным человеком, и он тебя к делу приставит.

— Благодарствую, боярин, — сказал ему в ответ Бутурлин. — Верой и правдой отслужу царю истинному да Отчизне.

— Уж послужи, — снова кивнул ему Заруцкий, — как следует послужи, и царь да мы, присные его, тебя не забудем. А ляхам, что в городе и особливо Ивану Сапеге про поражение Жолкевского не говори, не след.

— Не скажу, — заверил его Бутурлин, и боярин отпустил его.

До стрелецкого двора, где проживал князь Трубецкой, собственно командовавший стрельцами в войске самозванца, Бутурлина проводили знакомые казаки. Правда, держались они уже без прежней подозрительности, болтали о пустяках, свистели при виде красивых девиц, в общем вели себя как казаки в союзном городе.

У ворот слободы дежурили сразу четверо стрельцов. Двое с бердышами, а пара с забитыми пищалями и распаленными фитилями, обмотанными вокруг запястий. Увидав казаков, стрельцы тут же принялись раздувать фитили, видимо, просто на всякий случай.

— О, гляди, Граня, — узнав его прозвище, старший из казаков называл Бутурлина только так, — в портки наклали, как нас увидали.

Казаки его заржали не хуже коней, стрельцы же напряглись, однако ничего говорить в ответ не стали. Казаки явно нарывались на драку, а караульным на эти провокации поддаваться нельзя, чем казаки и пользовались. И откровенно потешались над ними.

— К кому? — поняв, что уходить Бутурлин не собирается, спросил у него старший караула.

— От боярина Заруцкого к князю Трубецкому, — доложился Бутурлин, — с вестью важной.

— Звать как? — задал следующий вопрос стрелец, глядя мрачно исподлобья, как будто к бою готовился.

— Бутурлин Василий, прозваньем Граня, — ответил Бутурлин.

Видимо, весть от Заруцкого опередила его, потому что Бутурлина без дальнейших расспросов пропустили. А вот на казаков нацелились бердыши и стволы пищалей, ясно давая понять, что им здесь не рады.

— Не больно-то и хотелось, — выдал на прощание старший из казаков и они направились в сторону торга.

Бутурлина же проводили на двор князя Трубецкого, самый большой в слободе. Стрельцов здесь оказалось довольно много. Одни занимались своими делами, чинили сапоги, поправляли сабли, насаживали лезвия бердышей на ратовища, иные возились с пищальными замками или шлифовали фитили. Были и те, кто под началом десятников отрабатывали приёмы обращения с теми же бердышами да оружием огневого боя. В общем, слобода жила своей размеренной жизнью. И только сторожа на входе наводили на нехорошие мысли. Кстати, эти стрельцы вовсе не походили на тех расхристанных, что сторожили городские ворота, и вот об этом Бутурлин спросил у сопровождавших.

— Так то городовые, — отмахнулся старший. — Им в поход ежели что не идти. Они не под князем ходят, а вроде как сами по себе, приказу не подчиняются. На воротах только мзду собирают с проезжающих да на торгу по лоткам шустрят, а никто их не укоротит.

— Иные с самого утречка пьяные, — добавил другой. — Не в церкву идут первым делом, а в кабак.

Он казалось хотел сплюнуть под ноги да не решился при старшом.

— А чего вы им укорот не дадите? — спросил Бутурлин у стрельцов.

— Приказа не было, — пожал плечами старший. — Вот даст князь приказ враз угомоним их, да и казаков заодно.

Дом князя Трубецкого больше походил на подготовленную к осаде крепость. Все окна закрыты ставнями, а на входе во двор дежурят пара стрельцов. Оба с забитыми пищалями да зажжёнными фитилями. Правда, эти не стали раздувать их, сразу пропустили Бутурлина в покои князя.

Трубецкой сидел за столом, однако тот явно не был обеденным. На нём лежали какие-то бумаги, исписанные скорописью, к которым Бутурлин предпочёл не приглядываться. Его тут и так за лазутчика считали, и доказать свою верность «истинному царю» ещё придётся.

— Передали мне про тебя весточку, — не стал тратить время на приветствия Трубецкой, — вот только ума ни приложу, к какому-такому делу тебя приставить. Стрельцы тебя головой не примут, ты в их прихватках не разумеешь ничего.

— Я дворянин и к конному бою более привычен, — ответил Бутурлин. — К тому же, царю Дмитрию служит воеводой родич мой Михаил. Я про то Заруцкому говорить не стал, чтоб казачью душу не тревожить, раз он сам не спросил.

— И верно сделал, — кивнул Трубецкой. — Казаки на нас косятся, и что ни день на торгу сабли звенят. То ляшские с казачьими, а то и русские. До смерти пока никто не убился, да только это уж дело времени. Коли кровь пролилась, так и до смертоубийства шаг единый остался.

Он помолчал, а после принялся расспрашивать Бутурлина о новостях. Тот пересказал всё в точности. И о сражении под Клушиным, о поражении Жолкевского, который ушёл к королю, о том, что князь Скопин ждёт подкрепления из Москвы, и как только получит его,