Начать сначала. Я восьмиклассник - Виталий Свадьбин Страница 6

– Всё не дискутируй, оратор доморощенный, – произнесла мама и пошла на кухню, чтобы помыть посуду.

Я улыбнулся. Как же я рад снова увидеть родителей молодыми. Маме всего тридцать четыре года, а отцу нет сорока, осенью исполнится тридцать восемь лет. В душе у меня разливалось тёплое чувство радости и любви к своим близким. Минут через двадцать, может через полчасика, вновь увижу молодого батю. Эх, хорошо-то как. Интересно, заметят они во мне какие-либо изменения? Как бы не забеспокоились. Ведь манера общения у меня сейчас совсем другая, не та, что была раньше. Да и взгляды на жизненные ситуации будут другими, исходя из опыта прошедшей первой жизни.

Август 1974 год. Свердловск. Воспоминания прошлого вновь реальны.

Выйдя из дома, я несколько секунд размышлял, поехать на троллейбусе или пройти пешком по прямой? Решил, что прогуляюсь, заодно вспомню, как выглядит район в эти 70-е годы. Я мысленно наметил маршрут своего движения. Пройду по Стахановской до площади, а там по улице Культуры и через дворы сразу к гаражам. Но тут вовремя вспомнил, что мне ещё квасу разливного купить надо. По Стахановской дошёл до улицы Калинина и свернул направо. По этому пути выйду на перекрёсток, где должны продавать квас из бочки. «Пять углов», так называют местные аборигены перекрёсток, образованный пересечением трёх улиц. Здесь имелся большой пивбар, где можно посидеть, выпить пару кружечек пива и закусить коркой хлеба с селёдочкой, а то и взять сушёной воблы, которую бармен продаёт из-под полы. Это пивбар местные любители пива так и называют «Бар на пяти углах». Жёлтая бочка с квасом действительно имелась. Румяная тётка бойко торговала ядрёным напитком. Очередь совсем небольшая. Я занял очередь и через пяток минут купил четыре литра кваса в целлофановые мешки. Потратил тридцать шесть копеек. Зачем мне мама дала рубль, когда хватило бы полтинника? Память подсказала, что таким образом я получал дополнительные карманные деньги. Постоял поглазел на пятиэтажки и бараки. Решил пройти сквозь рынок. Да-да, сейчас здесь рынок, где торгуют овощами и фруктами приезжие из братских республик. Имеется небольшой павильон, в котором торгуют мясом, а зимой сюда перебираются продавцы овощей с фруктами. Давно забытые пейзажи торгующего рынка. Народ ходит, что-то выбирает, а продавцы призывно зазывают покупателей. Армяне, азербайджанцы, узбеки, таджики. Кого только не увидишь среди продавцов. Армяне в основном торгуют цветами. А ведь мне нужен будет букет цветов к первому сентября. Прошёлся вдоль цветочных лотков, чтобы прицениться. Цены поражают, все цветы по цене до рубля, я уже и забыл, что такие ценники когда-то ставили в цветочных рядах. Несколько бабулек продают гладиолусы.

– Мальчик, купи гладиолусы, в школу понесёшь, – обратилась ко мне одна из бабулек.

Я улыбнулся и отрицательно покачал головой, до первого сентября ещё неделя, к тому же первое число попадает на воскресенье, так что мы пойдём в школу только второго сентября. Непривычно, когда тебя называют мальчиком. Хотя даже в этом возрасте, я ростом совсем немаленький, 178 сантиметров, почти догнал отца, а маму уже перерос. Плюс занятие спортом дают развитие телу. Но лицо всё равно мальчишеское. Я решил срезать путь по дворам. Вышел с рынка на улицу Кировоградская. Эту улицу скорее можно назвать аллеей. Одностороннее движение в каждую сторону, а по середине дубовая аллея. По вечерам здесь гуляют парочки парней и девушек, особенно в районе парка отдыха и танцплощадки, который незамысловато аборигены называют «Огород». В противоположной стороне улица Кировоградская упирается в лесопарк, кажется он уже имеет название «Парк Победы», хотя утверждать не стану, забыл со временем.

Дворы 70-х и начала 80-х считались зоной влияния местной детворы, не только мелких хулиганов, но и вообще всех пацанов, живущих в данных окрестностях. Дворы имели свои названия. Например, двор «девятка» назван из-за девятиэтажного дома, который построили среди пятиэтажек, плюс номер дома тоже «9». Соответственно, если ты живёшь в этом дворе, то ты свой. А если забрёл случайно, то можно огрести неприятности. «Немецкий» двор назван по причине того, что трёхэтажные дома строили пленные немцы. «Треугольник» получил названия из-за расположения домов в форме треугольника. Но мне придётся пройти двор, который имеет название «дворянское гнездо» или просто «дворянские». Дома выстроены по кругу, для въезда вовнутрь имеются арки и ли разрывы между зданиями. Квартиры здесь шикарные, большой метраж, высокие потолки. Этот комплекс домов тоже строили пленные немцы сразу после войны. Но селили сюда начальство. В основном из заводоуправления «Уралмаш». Во времена Советского Союза завод «УЗТМ» имел не только Всесоюзное значение, но мировое в том числе. Огромный завод-гигант, занимающий площадь в шесть квадратных километров. Позже в дома «дворянского гнезда» селились городские власти от Исполкома или Горкома, а ближе к 70-ым годам, когда появились более престижные места для проживания власть имущих, сюда стали селить семьи из простого народа. Соответственно к этому двору относили стоящие дома поблизости. Честно говоря, будь я разумом в соответствии с возрастом, я бы скорей всего обошёл это место по улицам. Пусть дольше, но безопасней. И совсем не потому, что боялся, но проблемы лишний раз лучше избегать. С таким отцом, как у меня невозможно вырасти трусом. Помню, совсем малым я боялся темноты. Отец брал фонарик и осветив тёмное место, давал возможность убедиться, что боятся здесь нечего. По правилам отца, я не должен лить слёзы или трусливо убегать от кого-нибудь.

– Всегда смотри своему страху в глаза, храбрость – это именно преодоление страха, – не раз повторял мне отец.

В десятилетнем возрасте мой отец решил отдать меня в секцию бокса. Пацан должен уметь за себя постоять. Но этому воспротивилась мама.

– Хочешь, чтобы ему отбили голову? У Мишки голова светлая, пусть науками занимается, например могу записать его в музыкальную школу, – решительно заявляла мать.

– Ага, а от хулиганов он будет отмахиваться скрипкой, ну или что там ещё есть в этой музыкалке. Ты, Галка, его под юбку спрячь, может вырастет каким-нибудь женоподобным экземпляром, – беззлобно возражал отец.

– Понадобиться, спрячу. Тебя не спрошу. Сказала, что в бокс не пойдёт, значит не пойдёт, таково моё решение, – в такие моменты переубедить мать невозможно, легче бурю остановить.

Но отец тоже отступать и сдаваться не хотел.

– Тогда пойдёт в борьбу, самбо или дзюдо. Там твоему любимчику голову не отобьют, спорить не будем, я принял решение, – поставил отец точку в споре, в такие моменты мать уступала, понимая, что если отец захочет, то всё рвано сделает по-своему.

Но продолжу. Сам-то я