Алый флаг Аквилонии. Итоговая трансформация [СИ] - Александр Борисович Михайловский Страница 49

Андрей Викторович, Александр Шмидт, капитан Гаврилов и падре Бонифаций выехали к месту расположения заставы на УАЗе. Пока в главном поселении шла такая суета, к фельдфебелю Софронову вернулись разведчики, привели в поводу одного коня, что сам дался в руки, и доложили о том, что видели. Мол, кучер и телохранители аристократок полегли в бою с врагом смертью храбрых, и теперь уже в небесных чертогах дают отчет архангелу Михаилу. Сарацины также все направлены по назначению, и сейчас их уже с цветами и оркестром в аду встречают толстые волосатые черти. В качестве доказательства своей теоремы о том, что если Бог у христиан и мусульман один, то, кроме чертей, этим бабуинам

в загробной жизни ничего не положено, бойцы подвели своего командира к трофейному коню и показали две отрезанные детские головы, ремнями привязанных к луке седла. С такими воевать только на полное истребление, добивая выживших, иначе никак.

И аккурат через четверть часа со стороны Большого Дома раздалось тарахтение и в темноте заметались лучи фар - это на УАЗе соизволило подъехать самое большое начальство Аквилонии. Выше этих людей только Посредник. А дальше каждый занялся своим делом. Главный военный вождь и капитан Гаврилов заслушали рапорт фельдфебеля Софронова, а верховный шаман, Александр Шмидт и отец Бонифаций направились туда, где их дожидались спасенные аристократки. При виде священника мать и дочь сперва встрепенулись, а потом явственно расслабились. Это был первый понятный им человек в этом месте. При этом в немецкой речи Александра Шмидта они узнавали только отдельные слова, зато латынь доброго примаса Аквилонии была им понятна очень хорошо.

Выяснилось, что старшую женщину звали Альбофледа (обладающая красотой фей), а ее дочь носила имя Лейбовера (достойная любви хранительница), и что до арабского нашествия их муж и отец Берульф (имеющий свойства волка и кабана) графствовал в каком-то местечке южнее Бордо. При приближении врага граф с дружиной присоединился к войску герцога Эда Аквитанского, а жене и дочери наказал укрыться за стенами Бурдигалы. В столицу Аквитании беглянки не попали, непостижимым образом заблудившись по дороге. Место, к которому они выехали вчера на закате, было пустынным, и только три приметы говорили о том, что здесь когда-то бывали люди: старый брошенный полевой лагерь римского легиона, намогильная надпись на неизвестном языке и чуть заметная колея от повозок, уводящая вниз по течению. Тогда старшина телохранителей Алломунд (всеобщий защитник) сказал, что надо ехать вдоль этой дороги, а там, куда она приведет, наверняка живут люди, и у них можно будет попросить помощи или убежища.

Но спокойной поездки не получилось. Как оказалось, на след беглянок напала банда из полусотни легкоконных сарацин. Тогда Алломунд с большинством своих людей остался прикрывать бегство Альбофледы и ее дочери, приказав вознице графской карруки16 гнать вдоль колеи, насколько хватит лошадиных сил. То, что в итоге карету догнали не полсотни, а всего двадцать всадников, значило, что телохранители графского семейства разменяли свои жизни по самому высокому курсу, выиграв время и уменьшив количество врагов.

- Тела этих людей найти и похоронить с воинскими почестями, как героев, - сказал Андрей Викторович, которому эту историю пересказал падре Бонифаций. - А с уродами, отрезающими головы детям, мы будем воевать как с настоящими врагами, до полного их истребления. И уберите гражданских в тыл - не исключено, что с рассветом сюда явится вся прочая банда, выяснять, куда делись их приятели. Тогда тут станет жарко, это и к гадалке не ходи.

- Что говорит этот человек и кто он такой? - спросила Альбофледа у отца Бонифация.

- Это главный воин народа Аквилонии, второй человек в государстве, - ответил добрый священник. - Он говорит, что представляет тебе и дочери убежище, а вашим врагам объявляет войну на истребление, ибо их заждались в чертогах Сатаны. Скоро тут разгорится жестокая битва, а потому нам всем следует отправиться в безопасное место, ибо там, где идет война, не место женщинам, детям и служителям церкви.

- А ваш князь - он согласен дать нам убежище? - спросила графиня, бросив быстрый взгляд на Сергея Петровича.

- Наш князь Сергий - добрый христианин, - сказал отец Бонифаций, - а потому никогда не отказывает в помощи слабым и сирым. Идемте же, дочь моя, не стоит мешать военным делать их дело.

- Хорошо, падре, - сказала Альбофледа, опустив взгляд, - будь свидетелем, что я вручаю этим людям заботу о моей чести, безопасности и благополучии, и это также касается моей дочери; мы обязуемся подчиняться всем их указаниям и выполнять принятые у вас правила. Я так сказала за себя и свою дочь Лейбоверу.

На этом вопрос был решен. Правда, перед тем, как УАЗ с Сергеем Петровичем за рулем отправился в главное поселение Аквилонии, ему пришлось подъехать к графской повозке и погрузить в кузов вещи. Но это было необременительно, потому что бегством семья графа спасалась воистину налегке.

4 августа 3-го года Миссии. Воскресенье. Ранее утро. Дальние окрестности Большого Дома.

Челнок прилетел на рассвете, выгрузил у заставы взвод «волчиц», Сергея-младшего и маленькую леди Дэм, и затем снова поднялся в воздух.

Впрочем, кое-что госпожа Азалиэн смогла рассказать сразу, ибо обнаружила банду еще на подлете.

- Они там, где река делает крутой поворот, и их много - десять, а может, двадцать тысяч особей самого дикого вида, - доложила она. - Сейчас мы будем смотреть точнее.

- Аза имеет в виду место, где в будущем должен находиться Бордо, - уточнил майор Агеев. -Толпа и в самом деле такая, что психосканер воспринимает ее как одно большое пятно алчности и злобы.

- Да уж! - выразительно почесал в затылке Сергей-младший; он проехался в челноке пассажиром, не будучи включенным в его ментальную сеть. - Где мы их всех хоронить-то будем?

- Похороним как-нибудь, - пожал плечами главный военный вождь. - В крайнем случае, набегут дикие звери и помогут убрать лишнее мясо. Вопрос в причинах такой невиданной щедрости Посредника. За что нам такое счастье, с повышением ставок до небес сначала четыре тысячи викингов, а потом еще и это?

- А может, все дело в лошадях, которых у арабов было очень много? - предположил Александр Шмидт. - Десять тысяч всадников - это как минимум двадцать тысяч лошадей. Я читал, что на жеребцах было положено идти в бой, а на