Капитали$т: Часть 4. 1990 - Деметрио Росси Страница 44

На такой простой вариант рассчитывать действительно не приходилось. Уроженцы солнечной Грузии опоздали ненадолго, всего минут на десять. Они появились в баре — веселые и шумные, только было их не трое, как вчера, а четверо. Четвертым в их компании, к нашему изумлению, оказался добрый наш знакомый — Гусар.

— Нормально… — пробормотал Валерик. А Серега просто тихо матернулся.

Виктор Федорович, в свою очередь, наслаждался произведенным впечатлением. Он, вероятно, любил эффектность, что-то артистическое определенно было в его характере.

— Ну чего, молодежь? — спросил он. — К столу позовете?

Я сделал широкий жест рукой, приглашая дорогих гостей садиться.

— В тесноте, да не в обиде, — резюмировал Гусар, когда все расселись. — А теперь давайте решать вопрос. Вот, ребята из Грузии к вам претензию имеют.

— Есть такое, есть! — закивали грузины.

Гусар удовлетворенно кивнул.

— Ваш партнер за базар не отвечает, — продолжил он. — Три вагона водки он ребятам должен?

— Должен, — сказал я. — Никто не отказывается.

— А отдавать — не отдает, — посетовал Гусар. — А фуфлыжник — хуже сами знаете кого… Ребята бы его давно в лесок вывезли и поговорили по-свойски. А вы не позволяете. Разве это справедливо?

Я пожал печами.

— Уважаемым гостям вчера были предложены различные варианты решения проблемы. Пуст возьмут деньги сейчас. Или пусть ждут водку до десятого мая и получают неустойку хоть деньгами, хоть водкой…

— Нам не нужно в мае, — сказал старший грузин. — Нам нужно на следующей неделе. А в мае — неизвестно что будет.

Гусар хмыкнул.

— Я не пойму, ребята, — сказал он, — это что, вы все время так собираетесь дела вести? Этот ваш придурок будет косячить, людей кидать, а вы его прикрывать в этом? Нет, так не пойдет!

Я про себя еще раз выругался в адрес Григория Степановича. Формально в сложившейся ситуации Гусар был прав. Вот только было непонятно — почему так уж сильно уперлись грузины? Ведь получить водку раньше указанной даты так или иначе не представляется возможным. Даже если Григория Степановича распилить на мелкие части…

— Ваши предложения? — спросил я, вызывающе глядя на Гусара.

Тот усмехнулся, выдохнул сигаретный дым и сказал:

— Пошли, парень, отойдем на пару слов… Покалякаем о том, о сем…

Я поднялся, и мы с Гусаром вышли в коридор.

— В общем так, — сказал Гусар в полголоса, — мне за этих кавказцев второй день звонят. Уважаемые люди звонят, между прочим, интересуются, что за беспредел творится в городе, обещают приехать, помочь разобраться. А оно нам нужно?

— Мы гостям всегда рады, — кивнул я. — пусть приезжают, климат у нас хороший, опять же — дружба народов, не то что на Кавказе…

— Да ты погоди… — скривился Гусар. — Думаешь, мне эти деятели нужны? Без них забот хватает.

— Так какие все же будут предложения? — спросил я.

Гусар хитро улыбнулся.

— А никаких. Вы просто не лезьте в это дело, и все будет хорошо. Не прикрывайте этого козла директора. И к вам претензий ни у кого не будет. А ребята сами с ним разберутся.

— Водку они все равно не получат до мая, — сказал я, с удивлением глядя на Гусара.

Гусар безразлично махнул рукой.

— Да и хрен с ней. Дело же не в водке уже.

— А в чем? — не понял я.

— В директоре, конечно. Кстати, увидишь его, так передай, пусть пишет по собственному желанию. Он уже себе нормально накурочил. Пусть чешет на заслуженный отдых. А ребята своего человека поставят.

— Вот даже как⁈ — изумился я.

— А как ты хотел? — спросил Гусар. — Он сейчас косячит по полной, а если безопасность почувствует, то в десять раз больше косячить будет. И будут постоянные «качели» и разбирательства. Зачем это надо?

— А если он не напишет заявление по собственному желанию? — медленно спросил я.

Гусар долго молчал, рассматривая замызганные стены.

— Тогда, сам понимаешь, — сказал он наконец. — Не маленький. Как говорится, нет человека, нет и проблемы. Директор в любом случае другой будет. Это уже вопрос решенный.

Я покачал головой.

— Нет, не решенный. Этот вопрос сначала с нами нужно решать.

— С вами? — удивился Гусар. — Это с кем, с вами? Вы кто такие вообще? Бизнесмены, спекулянты? Вот и занимайтесь своим бизнесом, зарабатывайте бабки, а в людские дела вам лезть — не по масти. Вы, ребята, возомнили о себе. Короче, базар считаю оконченным.

— Хорошо, — кивнул я. — Раз окончен, значит окончен. Не договорились, получается.

Мы вернулись в бар.

— Какая-то хреновина, — сказал Валерик, когда мы ехали со встречи. — Вообще не похоже было, что они пытаются договориться. Просто тупо провоцируют конфликт. Из-за чего? Из-за трех вагонов водки?

— Ну, три вагона — это не жук начхал, — возразил Серега. — Людей за шапку норковую убивают, за кошелек с червонцем, а тут три вагона водки…

— Он реально говорил так, как будто вопрос уже решен, — сказал я задумчиво. — Как будто нас уже нет, и мы ни на что повлиять не можем. Вот с чего бы? Они имеют виды на завод — факт. Гусар сказал, что эти грузины хотят поставить своего директора. И он их в этом поддерживает. И совершенно недвусмысленно намекнул, что если товарищ наш Бубенцов добровольно с поста не уйдет, то тогда его унесут.

— Короче, — сказал Серега, — Матвей повоевать с блатными рвется. Вот ему, похоже, и карты в руки. Поговоришь с нашим ментом, что он скажет?

— Поговорю, — сказал я. — нужно будет обязательно посоветоваться. А сейчас поехали на завод к Бубенцову. Нужно его предупредить, что времена настают сложные… Чтобы сидел тише воды, ниже травы…

— А лучше — потерялся бы куда-нибудь, — добавил Валерик. — Хотя бы на больничный.

Наша «Волга» двинулась в сторону завода.

Всей компанией к Григорию Степановичу мы решили не ходить, мои компаньоны, после короткого совещания, отправили сообщать плохие новости директору именно меня.

Григорий Степанович, к счастью, оказался на месте и даже почти трезв. Меня слегка насторожило его поведение — он был рассеян, слушал меня невнимательно и никаких признаков беспокойства не проявлял. Я удивился — откуда