Владимир, сын Волка - RedDetonator Страница 40

Microsoft именно из-за того, что попала в ловушку невозвратных затрат. Nokia вложила миллиарды долларов США в разработку своей операционной системы Symbian — и, вроде как, всё хорошо, эта ОС себя хорошо зарекомендовала, у многих связаны с ней и с телефонами Nokia много приятных воспоминаний, потому что первый телефон, надёжный, как швейцарские часы и так далее. Но предел модернизации ОС был достигнут, требования к современным телефонам изменились, а Nokia продолжила топить за свою концепцию, с кнопками и Symbian, потому что в ОС были вложены огромные деньги, а переход на Android и полностью сенсорные экраны — это ещё больше расходов, без каких-либо гарантий. И вообще, не может же концепция, приносившая мегатонны денег, оказаться тупиковой? Оказалось, что может. Тем не менее, Nokia вкладывала деньги в Symbian аж до 2011 года, хотя тогда давно всем всё было понятно, а в 2013 году её выкупила Microsoft. У СССР в Афганистане была аналогичная проблема: режим Амина был фатально свергнут, а вместо него установлен просоветский режим, существующий в атмосфере тотальной гиперопеки и на абсолютном подсосе, потому что доверия не было — в Афгане всегда своя атмосфера, стабильно нестабильная. И, вроде как, по бюджету бьёт очень ощутимо, и результатов никаких, но денег и ресурсов уже вложено очень много, поэтому советское руководство оказалось не готово встать из-за стола и терпеть политико-экономические последствия вывода войск. Аналогичная ситуация была у США во Вьетнаме, у Марка Цукерберга с его Meta (запрещённая на территории РФ экстремистская организация), у Роснано с её нанотехнологиями, у Kodak с его фотоплёнкой и аналоговыми фотоаппаратами — много таких примеров… А всё исходит из непреодолимого нежелания признавать ошибки — так уж заведено у нас, у людей, что мы всегда ищем виноватых, чтобы наказать и потом успокоиться.

Глава одиннадцатая

Дорога без возврата

* Демократическая республика Афганистан, город Кабул, район Шашдарак , здание ХАД, 27 ноября 1983 года*

— Рассказывай, — потребовал полковник госбезопасности Гаськов.

— Я обсудил интерпретацию результатов с Игорем Евгеньевичем — он получил всю необходимую информацию, — ответил ему Директор. — С моей стороны всё выполнено безукоризненно.

— Но почему так мало годных кандидатов? — нахмурил брови полковник и налил себе чаю.

— Критерии отбора были очень строгими, — пожал плечами Директор. — Нужны были лучшие — вы получили лучших. Экзаменация настроена именно на это.

Из ста испытуемых на «отлично» сдали тесты лишь 4 человека, а на «хорошо» всего девятнадцать. Остальные заваливались на разных этапах, а двое и вовсе оказались засланными шпионами.

Он беседовал на эту тему с Орловым — это был не результат слишком пристрастного допроса, а настоящие шпионы, которые пришли по рекомендации от некоторых офицеров ХАД, к которым сразу же появились вопросы.

Один из офицеров, полковник Бахрам Сафи, застрелился у себя в кабинете, а двое других, подполковник Камран Хаттак и майор Зармай Хаттак, попытались бежать, но безуспешно.

Сейчас эти двое сидят в казематах и выкладывают сведения о способах передачи данных моджахедам — это был очень неожиданный эффект тестирования…

Комиссия пребывает под впечатлением — Директор задействовал всё обаяние Жириновского, чтобы максимально расположить к себе офицеров и психологов.

— Чёрт с ним, — легкомысленно махнул рукой полковник. — Кандидатов хватает — если потребуется, будем набирать из Царандоя и армии. Самое важное, чего мы достигли — генерал-майор удостоверился, что это не блажь и не ерунда. А это даёт основания надеяться, что методике будет дан ход. Придётся подождать — возможно, несколько месяцев, прежде чем механизм прокрутится и нам позволят действовать дальше. А может, всё пройдёт гораздо быстрее, если комиссия не будет копошиться…

Комиссия уже улетела в Москву, собрав максимум информации — возможно, методику украдут и кто-то напишет несколько научных работ на её основе, а возможно, КГБ не захочет делиться этим ни с кем.

«Владимир прав — это, в каком-то смысле, оружие», — подумал Директор.

— Как получим «добро», отдел повышения квалификации начнёт работу, — сообщил Гаськов. — Геннадий станет его начальником, а ты, Володя, будешь постоянным консультантом. Придётся тебе поработать на двух работах…

— Это не проблема, Константин Эдуардович, — заверил его Директор. — Работы не боюсь.

— Это правильно — бояться не надо, — улыбнулся тот. — Есть какие-нибудь пожелания? Может, переселить тебя в отдельную квартиру?

Как обмолвился Орлов, позиции полковника в представительстве КГБ существенно укрепились — теперь он не один из множества, а заметная личность. Соответственно, может он теперь заметно больше.

— Не откажусь, — кивнул Директор.

— Будет тебе отдельная квартира, — пообещал Гаськов.

Отказ мог быть рассмотрен, как оскорбление, поэтому Директор не стал — полковник, судя по всему, чувствует себя обязанным ему, поэтому пытается избавиться от этого неприятного ощущения доступными способами.

— Если что-то будет нужно — обращайся к Орлову, — сказал полковник. — Но помни, что нам нужно, чтобы отбор кандидатов проходил без сбоев и накладок — всех, кого мы отобрали, будут отправлять в Балашиху. Тех четверых, которых ты признал особо перспективными, на полный курс — если они пройдут экзамены, а остальных на спецподготовку.

«Полный курс» — это не полноценное образование в высшей школе КГБ, то есть, пять лет, а лишь три года, как для действующих офицеров. «Спецподготовка» же — это полгода, достаточные, чтобы обучить основам.

Директор подробно растолковал интерпретацию результатов тестов: те четверо, в отличие от большинства, имеют все предпосылки, чтобы успешно завершить курс и вернуться в Афганистан компетентными госбезопасниками.

Как он уже установил, кандидаты в ХАД набираются из числа дехкан и батраков — КГБ даже не рассматривает представителей племенной знати, членов семей религиозных деятелей, а также людей с родственными связями в Иране и Пакистане.

А теперь, если всё получится так, как задумано, все кандидаты будут подвергаться строгому отсеву, что просто неизбежно улучшит качество кадрового состава, что весьма благоприятно скажется на эффективности работы ХАД.

Это один из шагов, ведущих к главной цели — «афганизации» войны…

Директор не питал иллюзий: у него недостаточно влияния и полномочий, чтобы как-то изменить исход этой войны, но он может сделать хоть что-то.

У кого, в перспективе, достаточно полномочий — это у полковника Гаськова.

«Теперь-то он прослыл умным и перспективным…» — подумал Директор.

— И давай, всё-таки, не забывай о своей деятельности — у нас слишком мало переводчиков с дари, чтобы разбрасываться ими направо и налево… — напомнил ему Константин Эдуардович.