Телохранитель Генсека. Том 1 - Петр Алмазный Страница 40

И они дружно рассмеялись.

На террасу вышел Гвишиани со своими специалистами. Я быстро просканировал их мысли и поразился — один человек был закрыт от меня полностью. Как я ни старался, не смог пробиться в его мозги. Он тоже посмотрел на меня внимательно, даже слишком внимательно.

В памяти Медведева шевельнулась неприязнь. «Капитонов Иван Васильевич», — вспомнил его имя. Так это и есть Капитошка⁈

Проходя мимо меня, Капитонов бросил еще один косой взгляд и почти неслышно пробормотал себе под нос: «Стремный чувак какой-то… Прям попаданец номер два».

Глава 15

Я решил, что мне послышалось. Не мог чиновник, тем более недалекий и неумный, знать сленговые словечки, которые будут в ходу через пятьдесят лет. Ну и про попаданца чтоб настолько точно, прямо в лоб… Как так-то?

Я усиленно пытался прочесть его мысли, но каждый раз будто проваливался в пустоту. Этот человек, похожий на старого, рыхлого кабана, был секретарем ЦК и обычно занимался тем, чем занимается любой кадровик в любой фирме. А именно — подбором и расстановкой кадров. Уж кого абсолютно не касаются реформы, так это его. И все-таки он сидит за общим столом с остальными участниками.

Но как меня не разбирало любопытство, с этим пока требовалось подождать — началось совещание.

Вошел Леонид Ильич, присутствующие встали. С какого-то перепугу Капитонов захлопал в ладоши, но его никто не поддержал.

— Иван Васильевич, — усмехнулся Брежнев, — ну что вы, мы же не на съезде. Зачем такие формальности?

Я думал, что Капитонов стушуется, но он, на удивление, даже не растерялся. В маленьких свиных глазках мелькнула и пропала озорная искра.

— Леонид Ильич, это уважение лично к вам! — Капитонов был известным подхалимом. Льстил обычно грубо, но со знанием дела.

Мне почему-то подумалось, что этот Ваня кто угодно, но не дурак, и при должной сноровке может выбиться в царевичи. Ладно, жизнь не сказка, поживем — увидим. Но надо будет нам с ним все-таки пообщаться лично. Заинтриговал Капитошка.

Совещание прошло довольно бурно. Зачитали доклад, приступили к обсуждению. Гвишиани напирал на тему БАМа.

— Бам, — напористо говорил он, — это невыгодный, долго окупаемый, а может и совсем не окупаемый проект. Это черная дыра нашей экономики. Мы вкладываем огромные деньги, туда едут наши молодые люди. Вместо того, чтобы учиться, они забивают сваи. А когда будет от этого доход и какой — мы не знаем. Тем временем у нас есть целый ряд выгодных предложений от наших западных партнеров. И они готовы взять на себя все расходы по освоению и разработке месторождений полезных ископаемых, которые находятся в зоне БАМа.

— Вот вы, Джермен Михайлович, объясните мне, почему западным товарищам выгодно вкладывать деньги, а нам нет? — Брежнев задал вопрос, на который у Гвишиани не было заготовленного ответа. Потому он замешкался и начал перебирать бумаги, будто искал нужный документ. Через минуту обвел взглядом всех присутствующих и ответил, глядя Брежневу в лицо:

— Дело в том, что это деньги, которые мы получим сейчас. Сразу за пятьдесят лет вперед. И нам отдадут их техникой, которую мы пустим на завершение строительства БАМа. Вот, например, проект поставки седельных тягачей и самосвалов «Магирус»…

Но Леонид Ильич махнул рукой, перебивая Гвишиани.

— Владимир Тимофеевич, а вы что на это скажете? — обратился вдруг ко мне Леонид Ильич.

— А я скажу, что у нас купят золото, как у дикарей — в обмен на бусы. Что, наш БелАЗ хуже? Или Челябинский тракторный выпускает продукцию хуже, чем те же японские трактора «Камацу»? И за наши машины не придется отдавать на разграбление недра страны.

Я старался говорить спокойно, но внутри меня, надо признаться, просто трясло от предыдущих наглых заявлений Джермена. Он не сомневался в своей победе — но лишь до той минуты, когда Леонид Ильич перебил его речь.

— А почему опять не пригласили сибиряков? — вдруг сменил тему обсуждения Брежнев. — Почему я опять вижу те же лица? Где оппоненты? Кто готовил совещание?

Тут же подскочил Капитонов, не упустив шанса напомнить о себе.

— Леонид Ильич, я слишком поздно подключился, — протараторил он. — Приглашения были посланы. Но ученые не успели прибыть, у них свои мероприятия. Но они обязательно будут на Октябрьском пленуме.

— Вот пусть прибывают сразу в Завидово. Там я их заслушаю, там и поговорим.

— Мы тоже подготовим новый вариант решения, — тут же спохватился Гвишиани.

— Подготовьте. Но приедьте в более узком составе, Джермен Михайлович. Ваши предложения нужно еще раз обдумать, и обдумать серьезно, — Брежнев встал и вышел, оставив несчастного грузина кусать губы от досады.

Гвишиани смотрел на меня с такой ненавистью, что я бы не удивился, проведи он сейчас ребром ладони по горлу. «Убрать этого выскочку. И как можно скорее!», — думал он.

Но меня больше заинтриговала реакция Капитонова. Тот, будто в ответ на мысли Гвишиани, хитро глянул на меня и вдруг подмигнул. Если бы я верил в чудеса, то решил, что он тоже умеет читать мысли. Но, как говорится, бомба не падает в одну воронку дважды. Не может же быть здесь двух телепатов одновременно. И двух попаданцев тоже. Или может? Если мне не показалось, он ведь именно так и пробормотал: «попаданец номер два».

После совещания некоторые собравшиеся уезжать, прощались со мной гораздо теплее, чем накануне здоровались. В том числе и Русаков. Я не обольщался на счет новых «друзей», тем более, что читал их намерения в мыслях. То, что Леонид Ильич выделяет меня, сейчас для многих станет причиной завести со мной дружбу.

Я надеялся, что Капитонов тоже подойдет вместе с Русаковым — и у меня будет шанс перекинуться парой слов с этим загадочным человеком. Однако он поспешил за Гвишиани. А тот, само собой, прощаться не пожелал.

Меня не оставляло беспокойство по поводу Капитонова. Потому я сделал себе в памяти обязательную пометку, что при первом же удобном случае надо будет с ним встретиться и серьезно поговорить.

Неделя в Пицунде пролетела как один день.

Ежедневные заплывы с Брежневым обходились уже без экстрима. Леонид Ильич больше не заплывал за буйки. Он много работал, Александров-Агентов почти не выходил из его кабинета. Секретари только успевали стучать по клавишам печатных машинок. Я выполнял свои обычные обязанности, стараясь