Лукоморье - Равиль Нагимович Бикбаев Страница 40

Твою погибель, смерть детей,

С жестокой радостию вижу.

Пушкин с содроганием вспомнил встречу с другим Императором Николаем, тот также цитировал его оду «Вольность», но повесив одних декабристов, загнав на каторгу других, запугав все общество, опираясь на сплотившееся вокруг него, не желающее терять свои привилегии и крепостных, дворянство, был уверен, что пророчества не сбудутся. Сбылись. Было жутко. Пушкин искренне с сожалением сказал последнему Императору из династии Романовых:

— Смерти детей я никогда не желал, простите Ваше Величество, что так вышло,

— Ваша вина тут не велика, — простил его Николай Александрович и тут же доверительно прошептал:

— Вина на мне, это я не предотвратил убийства 9 января 1905 года. Мужчины, женщины, дети, мои верноподданные, они шли с пением церковных псалмов, с моими портретами, они всего лишь хотели, чтобы Я, их Царь Заступник, их выслушал, но встретил их не Я, а гвардия, и не словами увещевания, а огнем и свинцом. Вот смотри,

Николай Александрович рукой показал в окно и прошептал:

— Видишь? Они лежат мертвые,

Пушкин посмотрел в окно, там был пустой занесенный снегом парк, каркало сидевшее на деревьях воронье, а Николай Александрович всё говорил:

— Смотри, теперь они встали и подошли к окну, они ждут Моего милостивого слова,

Николай смотрел в окно и по его лицу текли слезы, Пушкин посмотрел на врача, Повелитель Царства Мертвых был бесстрастен, а Госпожа Смерть молчала.

— Люди! — закричал Самодержец Всероссийский Император Николай Второй и упал на колени, — Простите меня!

— Ваше Величество, — поспешно поднял Пушкин, Императора, — Они ушли,

— Они вернутся, — устало сказал Николай Александрович и сел на застеленную кровать, мрачно договорил, — когда убивали меня, жену и наших детей, я видел как они хватали убийц за руки, хотели остановить их, но те в своей ненависти были сильнее.

— Каждый день я вижу: как умоляю палачей убить меня, но пощадить жену и детей, — вскочил с кровати и закричал Николай, — Но они стреляют. Я чувствовал, как мои родные страдают, как им больно и страшно, потом Госпожа Смерть забрала их. А я был еще жив, потом Юровский[106] добил меня, очнулся я здесь.

— Господин Пушкин, — официальным тоном обратился к Александру Сергеевичу, Повелитель Царства Мертвых, — сообщите Николаю Александровичу, что его жены и детей в аду не было и нет. Они в Царствии Небесном. А проклятье Романовых смыто невинной кровью мучеников.

Пушкин сказал, Романов перекрестился. Искательно посмотрел на Пушкина, попросил:

— Александр Сергеевич, — вежливо обратился он к поэту, — Я вижу у вас доверительные отношения с Повелителем Царства Мертвых и Госпожой Смерть,

Пушкин неопределенно пожал плечами.

— Составьте мне протекцию, — мягко и смущенно улыбнулся Император, — раз проклятие снято, то пусть Госпожа Смерть освободит меня,

— Э… — растерялся поэт и посмотрел на Госпожу Смерть, та отрицательно покачала головой, а за Пушкина ответил Повелитель Царства Мертвых:

— Николай Александрович, — официальным тоном, заявил он, — Вы неразрывно связаны узами истории с еще одним человеком, он и немертвый, и не живой. Когда его тело предадут земле, свободу получите и Вы. Имя этого человека Вы знаете, это он отдал приказ об убийстве вас и вашей семьи. А сейчас прошу принять лекарство.

Больной лег на кровать и покорно оголил ягодицы. Госпожа Смерть поставила внутримышечный укол.

Обход был окончен. Они вернулись в кабинет главного врача психоневрологического диспансера. За окнами стемнело, хоть уже и март, но мело мокрым снегом, в больнице Наталья Николаевна проводила экстренную операцию, а здесь в Царстве Мертвых Александр Иванович сам заварил чай на травах. Запах весны и лета, запах распаренных степных луговых и лесных трав плыл по помещению.

— Не думал, что ад выглядит именно так, — отпивая глоток чая грустно сказал Пушкин, — когда я тут лежал все было не так страшно,

— Вы были в другом круге[107], - ответил врач, — или если оставить Данте в покое, то в другом отделении. И попробуйте меда, мне его дочь Макиавелли[108] с алтайской пасеки присылает, ужасно боится, что я выпишу ее отца. Он преподавал политологию у нас в университете, прямо на семинаре искусал нерадивого студента, и вот он у нас, а прекрасная трехкомнатная квартира в историческом центре города у дочери.

— И долго он будет у вас в аду, Повелитель? — почтительно поинтересовался Пушкин, стараясь не смотреть в сторону Госпожи Смерть, которая слушала их разговор, стоя у окна и печально глядя на мартовскую вьюгу.

— Оставьте этот тон Александр Сергеевич, — поморщившись попросил Повелитель Царства Мертвых, — Вам он совершенно не к лицу, Вы практически здоровы и для Вас я просто добрый знакомый Тургенев Александр Иванович,

Добрый знакомый Александр Иванович Тургенев видел, как ледяным февралем вез гроб с телом Пушкина, как при мерцающем свете костров чуть оттаивает кладбищенская земля и как матерятся усталые мужики с трудом роющие могилу в промёрзшей земле. Тургенев внутренне поморщился, отгоняя эти жуткие воспоминания.

— Так вот Вы здоровы, а из этого, как вы изволили выразится ада, Вас вывела Наталья Николаевна,

— Мне иногда кажется, что Наташа не верит, что я тот самый Пушкин, от этого она бывает раздражена и придирчива, — поделился поэт,

— Поменьше эгоизма, дорогой, — посоветовал врач, — мир не вертится исключительно вокруг вашей особы. Наталья Николаевна устает на работе, ей приходится считаться с вами и вашей адаптацией к этому времени, хлопотать по дому, не удивительно, что ее нервы не всегда выдерживают, будьте снисходительны и терпеливы,

— Забавно, — откушал ложечку ароматного меда Пушкин и запил его душистым чаем, — почти тоже самое мне в девятнадцатом веке говорила замечательная женщина тетя Наташи, госпожа Загряжская[109],

— Всё это чудесно, — сказал Повелитель Царства Мертвых, — но вернемся к вашей проблеме, если вы будете изводить себя, то с нервным приступом вернетесь ко мне. Я вам показал, что бывает в этом случае. Александр и Николай не смогли справиться с собой, и вот они, как сами полагают в аду своих ужасов,

— Они что настоящие? — испуганно воскликнул Пушкин,

— У нас это просто больные, а в Вселенной своего бреда они безусловно реальны, — кивнул Владыка Царства Мертвых, — также, как и вы в своей Вселенной тот самый Александр Сергеевич Пушкин, поэт Божьей Милостью.

Тургенев сделал глоток чаю, смакуя скушал чайную ложечку алтайского меда, продолжил проводить терапию:

— Что до ваших опасений в ненормальности, то поверьте психиатру, абсолютно нормальных людей в медицинском понимании этого слова вообще нет, общие рамки нормальности определяются социальным развитием общества. То, что было нормально в девятнадцатом веке, ненормально сейчас и наоборот. А все творцы, а поэты и писатели, в числе прочих, это творцы,