Дипломатия броненосцев - Иван Валерьевич Оченков Страница 4

особенности потерянных во время боя броневых плит. Изготовить их заново наша промышленность сможет нескоро. Искать те, что отвалились, на дне тоже занятие для оптимистов. А так соберем из двух броненосцев один. Покажем изумленной Европе, какой трофей добыли. А если надумаем восстановить и «Метеор», снимем с затонувших «Тоннанта», «Конгрева», «Тандера» и «Глаттона». Вариантов хватает.

Хотя, насчет последнего не уверен. Корабли у союзников получились прямо скажем не очень. Не то чтобы хуже наших, но мы ведь свои броненосцы в спешке строили. По принципу — я его слепила из того, что было! И при всем при этом они мало в чем уступали своим противникам. А если вспомнить тараны, метательные и шестовые мины, то, пожалуй, и превосходили.

Вообще, результаты сражения поражали. Помимо броненосных батарей флот союзников лишился трех 120-пушечных линейных кораблей и еще нескольких рангом поменьше. И пусть время этих красавцев безвозвратно прошло, все равно потери очень тяжелые.

У французов убежать удалось одному «Турвилю» и нескольким шлюпам, на один из которых каким-то невероятным образом умудрился перебраться адмирал Пэно. Остальные были потоплены в бою. Британцев уцелело гораздо больше, и теперь они терроризируют Данию, наглухо перекрыв проливы.

Помимо «Трасти» нашими трофеями в тот день стали три бомбардирских судна и четыре канонерские лодки. И если первые, будучи обычными парусниками, особого интереса не представляют, кроме разве что стоящих на них мощных орудий, то вторые отличаются неплохой для судов такого класса мореходностью и автономностью. Остальные представители легких сил либо ушли, либо потоплены.

Зато удалось захватить большое количество транспортов. По злой иронии судьбы наибольшее количество призов пришлось на колесные пароходо-фрегаты, не принимавшие прямого участия в сражении. И хотя моряки из эскадры Мофета без добычи не остались, между офицерами отрядов то и дело вспыхивали ссоры. К счастью, до дуэлей пока не дошло.

К слову сказать, в этом сражении, в отличие от прошлых, не погиб и не попал в плен ни один адмирал союзников. Впрочем, у нас их уже столько, что можно в цирке показывать. Да и тем, кому удалось сбежать, не позавидуешь. Не представляю, как Кокрейн и его подчиненные будут оправдываться перед своим начальством…

Глава 2

Одна из главных проблем Русского Балтийского флота во все времена — отсутствие хороших гаваней. Нет, Кронштадт сам по себе не плох, но стоит в самой глубине Финского залива — слишком далеко от потенциальных врагов. В нем хорошо обороняться, даром, за спиной мелководье, и даже если враги сумеют прорваться, никакой пользы им это не принесет.

Прочие же порты, включая Гельсингфорс, Ригу и Ревель, ко всему выше перечисленному банально малы. Начинаешь понимать, зачем при царе с маниакальным упорством строили Либаву. Но последняя имеет смысл, только если наш флот будет доминировать в этих водах… что, в общем, сейчас и происходит!

Вот черт… плавно хотел подвести мысль к тому, что базой нашего будущего флота следует сделать Моонзундский архипелаг, который и расположен недурно, и защищать легко. Замерзает, конечно, но не так чтобы надолго.

— Николка, стой! — раздалось совсем рядом.

Оглянувшись, я заметил бегущего ко мне сына и пытающегося догнать его вестового Семена Ермакова — бывшего артиллерийского квартирмейстера, переквалифицировавшегося с недавних пор в дядьки.

— Папа! — с ударением на последнем слоге воскликнул наследник и с проворством обезьянки вскарабкался ко мне на руки.

— Привет, малыш, — засмеялся я, прижимая к груди сорванца.

— Балуете вы его, Константин Николаевич, — строго заметил Семен, весьма серьезно относящийся к своей новой должности. — Шалопаем вырастет!

— Ладно тебе, Песталоцци! — отмахнулся я от матроса.

— Чуть что, сразу «бестолковый», — пробурчал ничего не знавший о знаменитом швейцарском педагоге унтер, а после встал немного поодаль, продолжая одним глазом внимательно следить за своим подопечным.

Если честно, маленькому Коле не следовало находиться сейчас вместе со мной на боевом корабле, но… как-то случайно все получилось. Был обычный день, когда я выбрал минутку, чтобы побыть с детьми. Они, как вы вероятно помните, после недавней трагедии жили в семье брата. Мари не просто приняла Николку, Оленьку и полуторогодовалую Веру как родных, но даже выдержала небольшое сражение с матушкой — вдовствующей императрицей Александрой Федоровной. Впрочем, последняя, по своему нездоровью, вряд ли могла взять на себя полноценную опеку.

Невестку вместе с детьми я застал гуляющими в парке. В смысле, Мари прогуливалась со своими фрейлинами, очевидно, перемывала косточки знакомым дамам, а младшее поколение дома Романовых находилось под присмотром гувернеров (или гувернанток). Мальчишки играли в догонялки, а девочки по своему малолетству могли только смотреть на них круглыми от изумления глазами.

Увидев меня, юные великие князья бросили свое занятие и устремились на встречу с радостными криками, а первым, разумеется, оказался мой оболтус.

— Твоя очередь водить, — немного обиженно буркнул ему в спину Вовка. — Я тебя засалил…

— Это не считается! — безапелляционно ответил ему Коля. — И вообще, мне некогда. Папа приехал, чтобы забрать меня на корабль. Вот!

— Что за идеи? — воскликнула ревниво поглядывающая на то, как меня встречали дети, Мари. — Коленька, милый, ты еще слишком мал…

— Мой папа всегда выполняет свои обещания! — с чувством превосходства провозгласил мой отпрыск. — А он обещал!

— Это правда? — перевела на меня свои прекрасные глаза невестка, как видно, начисто позабывшая, что эта торжественная клятва была дана в ее присутствии.

— Вообще-то, да.

— Какое безрассудство! Об этом не может быть и речи…

— В таком случае, может быть, я отправлюсь с дядей? — с невинным видом поинтересовался двенадцатилетний цесаревич Николай, в отличие от своих одетых в матроски братьев уже носивший мундир сотника Лейб-Атаманского полка. [1]

— Что⁈ — едва не упала в обморок моя августейшая невестка.

— А что это сразу Никса? — возмутился Александр. — Я тоже хочу с англичанами воевать!

— И ты тоже? — буквально простонала Мари.

— Нет, — отчаянно замотал головой принявший вопрос на свой счет Вовка.

— Нет, ребята, — на свою беду вмешался я. — Если маменька не отпускает, то никак!

— А как же Коля?

— Так он мой сын…

— Я… я не позволю! — тонким голоском на грани визга начала императрица, а затем наговорила мне в сердцах много такого, о чем, вероятно, впоследствии жалела, но…

Я поцеловал на прощание Ольгу и Веру, взлохматил вихры племянникам, после чего взял Николая на руки и отбыл вместе с ним. Саша, узнав обо всей этой истории, конечно, огорчился, но… Пришедшие с юга известия мгновенно заслонили собой нашу первую семейную размолвку.

Впрочем, обо всем по порядку. Так уж случилось, что черноморцы и в целом Южный театр боевых действий, еще недавно бывшие в центре