Красавчик. Часть 2 - Андрей Анатольевич Федин Страница 4

class="p1">— Ни «поиск», ни «лечение» не действуют на того, кто их применил. Вот такой вот прискорбный факт. Ты никогда не воспользуешься своим внутренним компасом без посторонней помощи. Не найдёшь потерянный предмет при помощи своей способности, сколько его не представляй. Уверен, что ты уже и сам это понял. Для «поиска» всегда нужен посредник: тот, кто представит «цель». «Волшебство», которое ты просишь для Елены Лебедевой, способно исцелить кого угодно, но…

Мой прадед повёл рукой — согнал со столешницы муху.

— … Оно не сработает на том, кто его использует. Я никогда не исцелю сам себя. Вот такой вот факт, Сергей. Сердце у меня пошаливает ещё с войны. Лечу его в меру сил… обычными методами. Но видно пришло моё время. Ресурс мотора исчерпан. Обычные механики уже бессильны. Очередной курс лечения подарит мне разве что ещё полгода. Да и то… сомневаюсь. Поэтому внучку в квартире я уже прописал. Не случайно, как ты понимаешь. Понимаю, что не вечен. Хотя на Вариной свадьбе я бы погулял.

Юрий Григорьевич взглянул на Александрова.

— Кхм.

Сан Саныч втянул голову в плечи и приблизил к своим глазам бутылку с коньяком, словно полностью погрузился в разглядывание узоров на этикетке.

Муха спряталась на кухонном шкафу.

— Поэтому я выполню твою просьбу, Сергей, — сказал Юрий Григорьевич, — только если ты пообещаешь выполнить мои условия.

Он ткнул пальцем в лежавший на столе журнал «Советский экран» — его палец прикоснулся к обложке в сантиметре от родинки под губой у Елены Лебедевой.

— Мне нравится эта актриса, — сообщил Юрий Григорьевич. — Я два раза смотрел её новый фильм: этот… «Три дня до лета». Но я прямо сейчас назову тебе, Сергей, имена десятка человек, которые совсем скоро умрут. В моей больнице таких людей гораздо больше, чем десять. В больницах нашего города их тысячи, если не десятки тысяч. Среди них есть и дети, и красивые женщины. А сколько смертельно больных людей во всей нашей стране!.. Твоя актриса лишь одна из многих, Сергей. Не лучшая и не худшая.

Мой прадед пожал плечами, прижал ладонь к левой стороне своей груди.

— На всех «волшебства» не хватит, Сергей, — сказал он. — Чуть позже ты поймёшь, почему. Но сейчас мы с тобой говорим не об этом. А о моих условиях. Так вот. Кхм. Лебедеву я исцелю. Но только после того, как ты пообещаешь, что выполнишь мои требования. Они будут посложнее, чем охмурить разведёнку. Но я уверен: тебе они по силам. Три моих условия сводятся в итоге к одному. Хочу, чтобы ты, Сергей, освоил новую способность: научился лечить… «волшебством». Это моё первое условие…

— Дед, я…

Столешница под моими локтями скрипнула.

Юрий Григорьевич вскинул руку.

— Подожди, Сергей, — сказал он. — Выслушай меня до конца. Если ты освоил «поиск», то справишься и с «лечением». Вопрос только в том, как быстро ты это сделаешь. А нужно быстро внучок. Потому что второе моё условие: ты вылечишь меня. Звучит это эгоистично с моей стороны. Но мне за это совершенно не стыдно. Семьдесят лет, конечно, приличный срок. Скажу тебе по секрету, внучок: у нас, семидесятилетних стариканов, желаний не меньше, чем у юнцов. Правнука хочу увидеть. Дочку замуж выдам…

Сан Саныч дёрнул плечами, но голову не повернул.

Мой прадед прикоснулся к его плечу, и сообщил:

— … Санька вон через двадцать лет подлечу. Это, кстати, моё третье условие, Сергей. Если я всё же до девяностолетия не доживу, то Сан Саныча вылечишь ты. Вернёшься из своего Парижа и избавишь моего будущего зятя от всех болячек. Вот и всё, что я от тебя прошу, внучок из двухтысячного года. Без выполнения первого моего желания два других ты не осилишь. Ну а как с первым разберёшься — справишься и с остальными. Пообещай, Сергей, что выполнишь желания старика. И мы займёмся твоей красавицей актрисой.

Я усмехнулся и спросил:

— Получается, что к моему происхождению у вас вопросов больше нет?

Сан Саныч всё же повернулся — ко мне.

— Какие вопросы, Красавчик? — сказал он. — Твоё происхождение у тебя на роже написано.

Он взял мой российский паспорт, открыл его на странице с фотографией и поднёс к лицу моего прадеда.

— Вот, погляди, — сказал Александров. — Ты же вылитый Григорьич в молодости!

Я сверил изображение на фотографии с лицом прадеда. Отметил, что главным нашим отличием был цвет волос и наличие морщин. Да ещё подбородок у меня был иной: отцовский.

— Морду могли и переделать, — сказал Сан Саныч. — Я бы так и подумал. Если бы не эти ваши фамильные штучки…

Александров повертел кистью руки.

— Эти ваши семейные фокусы хрен подделаешь. Иначе бы нашим советским сыщикам их в мозги ещё во время обучения вставляли. Так что всё вот это полная ерунда…

Сан Саныч показал на разложенные по столешнице вещи.

— … Такое за границей в два счёта бы состряпали. Так что зря ты, Красавчик, морочил нам голову своими тюбиками и фантиками. Сразу бы начал с этого своего «поиска» — мы бы кучу времени сэкономили. По большому счёту, нет никакой разницы: приехал ты к нам из будущего или из Владивостока. Всё равно, кто ты: правнук Григорьича, или его дальний родственник. Догоняешь?

Александров хмыкнул.

— Важно, Красавчик, чтобы ты мне Григорьича починил. Даже если дату его смерти и мою болезнь ты выдумал, проблемы-то с сердцем Григорьича от этого меньше-то не станут. Да и возраст уже у него солидный: семьдесят лет, как-никак. Поэтому, Красавчик, мы в тебя верим. Не тебе верим, а верим в тебя. Почувствовал разницу? Григорьич сказал: ты всему научишься. Поэтому… учись, Красавчик!

Сан Саныч вскинул руки.

Юрий Григорьевич усмехнулся.

— Вот за что я тебя, Саня, люблю, — сказал он, — так это за умение говорить. Молодец. Объясняешь ты всё чётко и понятно. Тебе бы политруком быть.

— А чего тут непонятного-то? — спросил Александров.

Он взглянул на меня, вскинул над столешницей руки.

— Что ещё тебе пояснить, Красавчик? — сказал он. — Спрашивай. Я растолкую.

Я посмотрел на своего прадеда и сказал:

— Я согласен на твои условия, дед. Вообще не вопрос. Вопрос в том, как я научусь этому твоему «волшебству»? Да ещё меньше чем за три месяца. Я так понял, что первые два пункта в твоих условиях ограничены по времени. Для меня время тоже имеет значение. Как я уже вам сказал, окно возможности свалить из Союза откроется в октябре. Тогда же оно и закроется.

Юрий Григорьевич пожал плечами.

— Всё в твоих руках, Сергей, — сказал он. — Между обретением способности «поиска» и первым успешным применением «лечения»