Помещик 4 - Михаил Шерр Страница 4

Руки Анны обвили мою шею, и она стала целовать меня, но не страстно, как делала это раньше, с каким-то даже исступлением, а долго и мучительно.

Так пьют воду, когда уже кажется: всё, ты никогда даже не увидишь полный стакан воды, и вдруг перед тобой озеро или даже море чистейшей хрустальной воды.

Поцелуй Анны был таким долгим, что я уже начал задыхаться, а она всё никак не могла оторваться.

— Обещай мне, что ты больше никогда без меня из дома не уедешь больше чем на пару дней, — Анна наконец-то оторвалась от моих губ и даже немного отстранилась, и, прищурившись, наклонила голову.

Я засмеялся и, обняв её, крепко прижал к себе.

— Я, конечно, буду стараться, но не обещаю. В Египет поплывешь со мной?

— Куда позовешь, туда и поплыву, — Анна прижалась ко мне так, что у меня чуть не вырвалось, что надо быть осторожнее со своим животиком.

— Боюсь, что это произойдет в ближайшее время. Не удивлюсь, если через месяц примчится фельдъегерь с повелением ехать в Севастополь. Очень хочется, чтобы на этот раз нам каштаны из огня таскали господа англичане, а не как обычно мы им.

— А такое возможно?

— Не знаю, — пожал я плечами. — Время покажет.

— Я была так рада, когда пришло твоё письмо, — начала рассказывать Анна без всякого предисловия. — У нас ведь всё время, пока вас не было, стояла почти гробовая тишина. Даже дети не играли и не шумели на улице. Все притихли и ждали известий: мыслимо ли, без войны, столько молодых мужчин поехали за тридевять земель воевать с какими-то горцами.

— А сейчас? — улыбнулся я.

— А сейчас ждут, чтобы начать готовиться к празднику. Как письмо получили, сразу начались посиделки. Половине деревни оказывается есть что рассказать. В Торопово вообще оказалось, живет дед Моисей, который с Суворовым через Альпы шел. А уж про то, как Наполеона били, каких только рассказов я не понаслушалась. А два каких-то деда даже затеяли спор, кто больший орел, ты или Василий. Решили, кстати, что ты.

— Ну, а что дворня и наши деревенские говорят про Василия? — меня этот вопрос очень интересовал. Как ни крути, а какая-то ревность всё равно есть. Возможно слово ревность тут немного не подходит, но суть от этого не меняется.

— Рады. Слышала, как Тихон говорил кому-то, Василий Георгиевич еще тот гусь, и под руку ему лучше не попадаться, дюже тяжелая бывает. Но орел, и непонятно, как его могли в плен взять.

— Ты знаешь, он на эту тему ничего не говорил. А вот под горячую руку ему, наверное, действительно лучше не попадать, тем более он сейчас, с головой, думаю, немного не дружит. И слабо представляю, как он тут в отставке жить будет. Особенно если у него с Елизаветой Николаевной не сладится.

— Сладится, не переживай. Она меня еще в глаза не видела, а умудрилась в письме душу излить. Ждет не дождется его.

— Надо же, как бывает, два родных брата, а женщина одна, — покачал я головой.

— Бывает, Сашенька, наверное, и не такое. А как этот твой отставной подполковник погиб?

— Как настоящий русский офицер, в бою с турками. Он перед смертью попросил похоронить его там, где погиб, а меня попробовать отыскать и приютить его сына. Так что, понимаешь, египетской экспедиции мне никак не избежать. Хотелось бы, конечно, чтобы поскорее и за государев счет.

— А ты представляешь, — оживилась Анна, — Соня письмо прислала. Они в Лондоне. Сразу после Пасхи обвенчались. Она ведет жизнь светской львицы, а супруг неустанно колесит по Англии.

— А в Россию не планируют вернуться?

— Я так поняла, что пока нет.

— Ну, пусть живут и радуются там, главное, чтобы на здоровье. А теперь, Анечка, расскажи, как дела обстоят с нашими предприятиями, как визит Рахманова?

— О, прекрасно! Я даже опасалась, что для него это плохо кончится. Он попытался попробовать всё наше меню и кое-что просил повторить.

— И что именно?

— Твой вариант «Оливье» и, конечно, бекон и сливочное масло. Ему бекон подали в таком разнообразии, что я даже ахнула. Надеюсь, ты не будешь отрицать, что Серафим превзошел тебя в этом деле, — я кивнул в знак согласия, — и плохого и невкусного он не делает. Но в этот раз щечки были вообще какие-то особенные, и конечно яичница с беконом. Так, конечно, вообще никто приготовить еще не может, для этого надо иметь не только бекон, но и сливочное масло не хуже нашего.

— А где ты его принимала, в общем зале или…?

— Конечно, или. Появляться мне без тебя в ресторане все равно как-то, — Анна поморщилась и покрутила пальцами, — дискомфортно.

— Ну, это естественно, но неужели он не слышал наш оркестр?

— Как можно это не слышать? Ты же знаешь, что можно всегда незаметно выйти в общий зал и послушать. Что он и сделал, притом дважды. Второй раз правда больше оценивал барную стойку.

— И каково было его резюме?

— Предложение открыть такое заведение в Первопрестольной.

— И что ты ему, Анечка, ответила?

— Я, Сашенька, ответила, что у меня есть все права и полномочия, чтобы решить. Но ресторан — это целиком и полностью твое детище. Там нет даже следа от моего мизинца и нет ни одного человека из моего имения. Поэтому этот вопрос может решать только мой муж после своего возвращения. А если честно, я, Саша, устала и очень боюсь начинать еще что-нибудь.

— А чего ты так боишься? — немного недоуменно спросил я.

— Соня написала, что ей очень хотелось бы со мной поговорить и рассказать, на что способно оскорбленное женское достоинство. Я долго думала над её словами, а потом мне пришла в голову мысль: а где сейчас отвергнутая жена генерала Чернова? Ведь она же по любому считает тебя виновником всех её бед. И ты не станешь отрицать, что не беспочвенно. А если она вдруг действительно любила твоего негодяя управляющего?

То, что Анна заговорила об этом, не было для меня неожиданностью. Просто был немного неподходящий момент, на мой взгляд. Я во время дороги иногда прерывал свой сон и много размышлял о природе и погоде, в том числе и об этом.

— Не волнуйся, добраться до нас сейчас будет сложновато. Охрану имения я увеличу, люди есть. А за этой дамой надо будет организовать