Военный инженер Ермака. Книга 2 - Михаил Воронцов Страница 4

Вражеский лагерь становился все более шумным. Особенно хорошо слышались звуки труб и барабанов. Видимо, происходило что-то вроде построения или переклички. Лагерь казался огромным злым муравейником, готовящимся к нападению.

Затем барабаны застучали особенно громко, и я подумал, что татары решили устроить демонстрацию силы. Звуки стали совсем резкими, яростными, нагоняющими страх. Некоторые из стоящих на стене начали креститься.

Но к ночи все успокоилось. Барабаны замолчали и лагерь татар окончательно превратился в мерцающий остров огней, по которому бродили тени воинов и лошадей. Около города неторопливо ездили группы дозорных, осматривающих окрестности и город.

Они внимательно смотрели на нас. Я буквально кожей чувствовал их презрительные взгляды.

Но взглядом нашу крепость не возьмешь, поэтому я, постояв еще немного, отправился спать. Завтра просыпаться с рассветом. День будет трудный. Чтобы пережить его, понадобится много сил.

Очень трудный.

Думаю, татары затягивать с атакой не будут, однако ночью они не пойдут — их обычная тактика такая.

На стенах осталась только охрана и с полсотни казаков, приданных им в усиление.

… Но скоро я проснулся от странного ощущения тревоги. В горле пересохло, а сердце тревожно билось в груди. Вокруг стояла необычная тишина, такая, от которой мурашки забегали по коже. Я тихо сел на лавке, настороженно прислушиваясь.

За окном светила полная луна, и её серебристый свет проливался в окно, заливая пол избы мёртвенно-бледными пятнами. Было прохладно. Обычно ночь приносила с собой хотя бы шорохи травы, шелест деревьев, тихие голоса казаков на стене, а сейчас — ничего, будто мир замер в ожидании чего-то неизбежного.

Я накинул кафтан, застегнул ремень, взял арбалет и тихо вышел на улицу. Воздух был прохладным и свежим, но тревожное чувство только усилилось. Вокруг словно все замерло. С улицы открывался хороший вид на стены, и я увидел на них силуэты казаков, застывших и напряженно вглядывающихся куда-то вдаль.

Я поднялся на стену, встав рядом с молодым казаком. Его лицо было недоуменным.

— Что происходит? — тихо спросил я его.

— Не знаю, Максим, — шепотом ответил он. — Татары вдруг затихли. Даже те, которые ездили под городом, куда-то делись. Хоть Ермака буди. Хотя что ему сказать? Что все странно затихло?

Я посмотрел в сторону лагеря татар, сиявшего в ночи россыпью огней. Но сейчас даже там царила полнейшая тишина, никакого движения, ни голосов, ни обычного шума, который был там не так давно. От этого молчания становилось еще тревожнее. Ночь была безоблачная, не темная, но в такой дали, конечно, разглядеть ничего невозможно.

И вдруг он ожил топотом лошадиных копыт.

Невероятная толпа всадников во весь понеслась на город. Черное облако посреди ночи. Без криков, голосов, барабанов и звона оружия.

Казак вытаращил глаза от удивления.

— Штурм? Ночью? На лошадях⁈

Я тоже ничего не понял. Не, если господа кучумовцы действительно хотят попробовать в конном строю преодолеть рогатины, ров, а затем и пятиметровые стены, то мы всей душой «за». Как говорится, милости просим. Беспричинный суицид во вражеской армии нам только на руку. Колоссальная экономия пороха и сил. Но сильно рассчитывать на коллективное помешательство как-то глупо.

— Татары! — заорал я во весь голос.

Через секунду мой крик подхватили другие, потом кто-то ударил в колокол, и со всех изб, на ходу застегивая доспехи-куяки, посыпались казаки.

На стену взобрался Ермак, Матвей, сотники и другие. Лица — недоуменные.

— Ермак Тимофеевич, что происходит? — спросил я.

— Не знаю, — коротко и сурово ответил он. — Что-то задумали.

Всадники — их были тысячи — остановились метрах в двухстах пятидесяти от стен. Можно было бы выстрелить, толпа-то стоит большая, но команды пока не было.

И вдруг…

Среди татар начали появляться маленькие огоньки. Один, другой, третий, двадцатый, сотый…

А затем татары ринулись вперед.

Все стало ясно.

У них с собой были огненные стрелы.

Подъехав метров на сто или ближе, всадники выпускали стрелу по городу, затем отъезжали назад. Там, в отдалении, поджигали вторую стрелу, и снова бросались ближе, чтобы запустить вверх маленький огонек.

Сначала их было несколько десятков, затем сотни, а потом, за считанные секунды, небо превратилось в живой огненный поток, пульсирующий и растущий прямо на наших глазах.

Картина — не оторвать глаз от этой картины. Ужасно и одновременно завораживающе красиво. Тысячи огненных стрел плавно поднимались к небесам, достигали наивысшей точки и устремлялись вниз, по плавной дуге, прямо на город.

И всё это в полной, пугающей тишине. Никаких криков, труб, барабанов — лишь тихий свист огня в воздухе.

— Прячьтесь! — закричал Ермак. — Будьте готовы тушить!

Мог бы и не говорить. Все мгновенно поняли, что происходит, и спрятались за толстенными бревнами стены.

Пламя на стрелах мерцало и пульсировало, словно живое. Они впивались в деревянные стены, втыкались в землю, застревали в крышах изб и сараев. Иногда они разбрасывали искры, которые тут же гасли в сырой глине, покрывающей стены и крыши.

Стрелы падали, как метеоритный поток. Как огненный дождь, посланный богами на людей.

Несколько стрел воткнулась в деревянный настил рядом со мной и продолжили гореть. Но здесь они вреда не принесут — толстая доска легко не загорится, а наши доски еще и все в глине.

Весь город, все крыши были усеяны горящими огоньками.

Но они не превращались в большое пламя. Пожары не разгорались. Меры, которые мы приняли, оказались эффективны. Глина и матушка-земля надежно сберегали наши постройки.

Раненых я тоже пока не видел, хотя что тут ночью разглядишь. Но никто не стонал от боли, и никого не тащили к лекарне.

Даша, ради Бога, не вздумай выйти сейчас на улицу. Плохая погода. Идет колючий огненный дождь.

Со стен начали стрелять. Из пищалей, луков и арбалетов. Пушки пока молчали. Ночь, расстояние большое, но наверняка не для одного татарина запуск огненных стрелд станет последним, что он сделает в своей жизни.

— Смотрите на пристани! — резко прокричал кто-то рядом. — Проверьте струги, струги!

Я слез со стены, и, ежесекундно ожидая, что в меня вопьется стрела, побежал к реке. Ворота были открыты.

Возле берега, где стояли наши струги, также виднелось множество огоньков — стрелы падали на землю, втыкались в щиты, закрывавшие наши лодки. На одной из них, к сожалению, начинал разгораться пожар. Но несколько казаки с вёдрами воды уже бежали к ней, поэтому больших неприятностей можно было не ожидать.

На стенах тоже быстро тушили огонь, хотя большая часть стрел гасла сама. Избы тоже не пострадали…