Оторва. Книга третья - Ортензия Страница 4

Обрадовалась, грудь шикарная, ножки длинные, личико кукольное. И как буду выглядеть, когда начну отбиваться от назойливых ухажеров с помощью комбинации подсечка-апперкот?

Нет, в этой заднице мира я не могу жить. Нужно что-то придумать, понять, как вернуться в 2022 год и не умереть от тоски по хорошему кофе.

Но это в будущем, а пока нужно глянуть с другой стороны: этот мир — чистый холст. Никаких дедлайнов, ипотеки, изнуряющих диет. Лишь запах свежего хлеба из булочной, песни «Арлекино» из радиоприемника и непонимание в глазах окружающих. Ещё бы не завести разговор о биткоинах и прекратить истерить, как это могла бы делать Ева. Или состояние нервозности — это всё что мне досталось от Бурундуковой?

Новое тело, старый мир. И я, запертая в нем, могу начать игру, правила которой еще предстоит выяснить.

— Ева, с тобой всё будет в порядке, — негромко сказала Люся и сжала крепко мою ладонь, — я ведь понимаю. Это всё из-за потери памяти, но она вернётся, ведь кое-что ты уже начала вспоминать.

— Спасибо Люся, что ты со мной, — я тоже в ответ пожала её руку, клятвенно пообещав себе больше ни под каким предлогом, никогда не кричать на подругу. Тем более в этом мире она у меня была единственной.

— Может быть, пойдём домой? — спросила Люся, увидев, что я опять ушла в себя.

— А что там в школе? Что ты мне хотела рассказать?

— А, Ольга Павловна, когда пришла, она сразу в класс не вошла, а вызвала в вестибюль Гольдман и они там очень долго о чём-то беседовали.

— Гольдман, это кто? В лицо я её помню, но ты ей должность какую-то обозначила.

— Председатель комсомольского совета отряда.

— А, ну да и входит в состав комсомольской дружины.

Люся закивала.

— И что? Ну поговорили и ладно. Ты ведь не знаешь, о чём они шушукались за дверью?

— Нет, не знаю, — подтвердила Люся, — но потом Ольга Павловна вошла, взяла свой портфель и ушла. Даже не попрощалась, а Гольдман Марина потребовала от нас не расходиться и хотела провести экстренное комсомольское собрание. На повестке дня — твоё безобразное поведение и отношение к преподавателям. Дождались, когда соберётся весь класс, но многие были против такой постановки вопроса и провели голосование. В итоге Гольдман осталась с двумя своими подружками в меньшинстве и все разошлись. Гольдман убежала в учительскую и вернулась с Ольгой Павловной. Но, мы уже были в вестибюле, и половина класса вообще успели уйти. Поэтому назначили комсомольское собрание назавтра. Сразу после консультации. И Ольга Павловна сказала мне, чтобы я тебя обязательно предупредила и передала, что если ты не явишься на собрание, об этом сообщат в райком комсомола. Представляешь?

Вот же очкастая мымра. Никак ей неймётся. Значит уже начала своё выступление. Как же ей хочется попасть в…

— Люся, а что такое: Сергеевка?

— Курорт на Чёрном море, — в голосе подружки прорезались удивлённые нотки, — ты, что-то вспомнила?

А я ещё подумала, что-то знакомое в этом названии есть. Ну раз курорт, то о нём где-то да говорили. Захотелось косточки на морском песочке погреть, значит. Ну и как здесь успокоишься? Если руки чешутся сделать мымре, несмотря на возраст, хорошо поставленный хуг слева. Чтобы стерва недобитая, распласталась на стуле, ухватившись за челюсть.

— Нет пока, — ответила и задала ещё один вопрос, — а райком, что он из себя представляет? Пожалуется она туда и что?

В принципе, Тория сказала, чтобы я поостереглась её. Мол, в райкоме у этой козы кто-то знакомый работает инструктором в идеологическом отделе. Ну и что мне может сделать система формальных определённых идей? С колокольни 21 века — абсолютно ничего, хрень собачья. А вот вкупе с комсомолом чёрт его знает.

— Да ты что, — подскочила Люся, — лучше приходи на собрание. Напишут на тебя в райком — могут из комсомола исключить.

Ага. Исключить — не исключат, а вот перед фактом поставить — езжай на олимпиаду и привези медали — это точно могут. Вот что решила сделать карга старая. 1977 год, говорите? Сейчас я вам тут покажу комсомольскую жизнь!

Во мне снова начинал закипать чайник. Крышку не сорвало, но совсем близко к этому было, когда нашу идиллию прервал гул голосов и у входа в павильон появились три тинейджера.

Один худой и долговязый, с рыжей копной волос, который появился первым, как раз развернул газету, показав бутылку из-под шампанского, запечатанную пластмассовой пробкой, когда его взгляд упал на нас.

— Пойдём отсюда, — зашептала подруга мне в ухо, но я лишь сжала ей колено, ничего не ответив.

— Ух-ты, — проговорил рыжий, — входя на веранду, — какой приятный сюрприз.

— Вот чтобы он не перерос в неприятный, — сказала я хмуро, — валите отсюда. Или слепые и не видите что место занято?

— Да ты что, шмара, берега попутала?

Я только этого и ждала. Пока чайник не разорвало, требовалось срочно выпустить пар. Чтобы разобраться, у кого здесь характер наждачной бумаги. У меня или у этих ходячих катастроф пубертатного периода.

— Не спеши! — проблеял рыжий, усмехаясь на моё движение и пытаясь выдать свой хрип за бархат. Второй подхихикнул, демонстрируя зачатки усов, больше похожие на плесень.

Я вздохнула.

— Ребята, серьезно? У меня гамма До-мажор в голове застряла. Наслаждайтесь моментом, потому что это ваш пик славы.

Рыжий, протянул ко мне свою вонючую руку. Действительно, резкий неприятный запах ударил в нос, окончательно выводя меня из себя. Я перехватила его за пальцы и вывернула ладонь так, что рыжий взвыл, как сирена скорой помощи. Второй идиот попытался изобразить героя, но я, не отпуская первого, приземлила свой локоть, точно в солнечное сплетение и пацан сложился пополам, словно стул из ИКЕИ. А потом, совершенно машинально взмахнула ногой, приземляя ту часть на спину долговязого, за которую когда-то Фемида держала своего сына, купая в священной реке.

Третий в переговоры вступать не стал, а довольно резво ретировался. Или он мне вообще привиделся?

— Ну что, джентльмены, размялись? Или желаете продолжения? — я злобно прищурилась, — в следующий раз, прежде чем приставать к