Имперский союз. Лента Мёбиуса - Александр Петрович Харников Страница 38

– Рустем Бакирович, – сказал Даль, – если надо, то я могу отправить вам в качестве подкрепления десяток-другой казачков. Они люди опытные и, как мне кажется, дадут отпор британцам в случае необходимости…

– Да, но в таком случае они попытаются меня просто убить. Тут никакие казачки не помогут. Нет, спасибо, Владимир Иванович, за заботу, но я уж лучше сам все сделаю. Постараюсь взять живьем кого-нибудь из этих мерзавцев и узнать, кто им дал приказ захватить меня…

И вот этой ночью англичане попытались напасть на жилище почтенного купца Рустема-хаджи, чтобы, доставив его в укромное место, познакомиться с ним поближе.

Майор, спавший последние ночи, что называется вполглаза, где-то через час пополуночи услышал скрип половиц у входа в свой дом. Британцы догадались предварительно смазать замок и дверные петли, но со скрипучими половицами они ничего поделать не могли.

Султанов осторожно выскользнул из-под одеяла, взял в руки «Грач» с глушителем и, ступая по толстым коврам, бесшумно перебрался в дальний угол своей комнаты, где стал ждать появления незваных гостей.

Первым через порог, осторожно ступая по полу мягкими войлочными сапожками, шагнул маленький и юркий человек с острым кордом[37] в руке. За ним так же тихо следовал амбал, в котором Рустем-хаджа узнал того, кто на манер кота Базилио рассказывал Далю о кладе, скрытом в развалинах старинной крепости. Последним шел почтенный хафиз. Только на этот раз он держал в руке не четки, а короткоствольный пистолет.

Вошедший первым внимательно осмотрелся по сторонам и стал крадучись подбираться к постели, в которой пару минут назад спал сном праведника купец. Каково же было его удивление, когда он увидел, что постель пуста!

– О, Аллах, – воскликнул человек с ножом, – а куда делся этот сын шайтана?!

Двое его спутников начали лихорадочно озираться по сторонам. Майор не стал держать в неведении незваных гостей и, неожиданно оказавшись у них за спиной, двумя ударами заставил их выпасть из реальности.

Живчик с ножом быстро нагнул голову и ломанулся на Султанова. Отразив удар, майор отправил его в нирвану вслед за его компаньонами. Не теряя времени даром, он надел им на руки наручники и залепил рты скотчем. И лишь после этого Рустем-хаджи по рации вызвал тревожную группу, которая ждала его сигнала в доме, расположенном в сотне метров от жилища майора.

Рустем Бакирович в ожидании подкрепления обшарил карманы и одежду поверженных им британских агентов. Ничего особенно он у них не нашел – в кармане кинжалоносца был кошелек, огниво и кресало, в поясе амбала лежал стаканчик и игральные кости, а вот у лжехафиза майор обнаружил любопытные документы, подписанные высокопоставленным представителем британской Ост-Индской компании. В них предписывалось оказывать все возможное содействие сотруднику Форин-офиса, который выполняет важное и секретное задание правительства Ее Величества королевы Виктории.

Вот так, не больше и не меньше… Майор еще раз проверил самочувствие поверженных им английских агентов и стал размышлять, где и как ему лучше провести их допрос. Они могли рассказать много интересного о «Большой игре» и об участниках этой самой игры. Похоже только, что эти недоделанные «джеймсы бонды» на этот раз сильно заигрались.

* * *

– Здравствуйте, мсье Бонапарт, – произнес визитер на очень неплохом английском. – Или вы предпочитаете, чтобы вас называли мистер Паттерсон? Меня зовут полковник Щукин.

– Рад вас приветствовать в моем скромном жилище, полковник, – уж простите, мне очень будет сложно выговорить вашу фамилию, поэтому позвольте называть вас по званию. А я… для моих американских сограждан я, как правило, мистер Паттерсон. Но для вас я, так мне кажется, интереснее под фамилией Бонапарт.

– Именно так. Я надеюсь, что наш общий знакомый Джакопо ввел вас в курс дела.

– Да, полковник. И я очень рад вашему визиту. Хотя, если честно, я знал, что он состоится вскорости, но не ожидал, что это случится так быстро.

– У нас есть кое-какие… возможности, мсье.

– Вы знаете, для корсиканца – а по отцу я корсиканец – законы гостеприимства диктуют, что гостя необходимо сначала накормить, напоить и лишь потом перейти к делу. Надеюсь, вы не откажетесь разделить мой скромный обед?

– Конечно, не откажусь.

– Тогда пожалуйте к столу!

Через полтора часа, когда, после плотного и весьма неплохого обеда, оба собеседника перешли в курительную, Щукин достал из портфеля бутылку и протянул ее Бонапарту. Тот взял ее с поклоном, прочитал этикетку и неожиданно произнес:

– Коньяк «Наполеон»? Никогда про такой не слышал. Равно как и про фирму «Курвуазье».

– Поверьте мне, вам понравится, – улыбнулся Щукин. – А название… Так у них именуется один из их лучших коньяков. И название в полной мере соответствует теме нашего разговора.

– Спасибо, полковник! Давайте тогда сначала выпьем за вашего императора Николая, ведь он, как мне рассказал Джакопо, готов поддержать возвращение члена семьи Бонапарт на французский трон.

– Не просто члена семьи Бонапарт, а вас лично, мсье Бонапарт. За здоровье императора Николая!

Бонапарт отпил от бокала и поклонился Щукину:

– Это лучший коньяк, который я когда-либо пробовал, полковник. Грех его пить залпом, настолько он хорош. Хочется смаковать каждую каплю…

– Рад, что вам понравилось – ведь, по моим сведениям, вы разбираетесь и в коньяках, и в винах. Тогда позвольте провозгласить еще один тост – за здоровье будущего императора Жерома-Наполеона!

И он поднял бокал. Джером неуверенно посмотрел на него, но поднял и свой бокал, и они чокнулись и вновь отпили по глоточку.

– Я полагаю, что вам в общем известно о положении дел во Франции, – сказал полковник. – Но позвольте показать вам еще и это.

И он вручил Бонапарту несколько страниц, отпечатанных неизвестным наследнику Наполеона способом. Тот прочитал их и посмотрел на Щукина.

– Полковник, это примерно то, что я знал и от своих людей. Я полагал, что они, возможно, чересчур приукрашивают действительность. Но ваша сводка не просто подтверждает их рассказы, она показывает, насколько нелюбимым стал Луи-Филипп, насколько людям надоело видеть, как его клевреты разворовывают все, что можно, и что нельзя тоже. Но и то, что любые, даже самые робкие проявления недовольства жестоко подавляются.

– Именно так, мсье Бонапарт. Но одно дело – стихийное бурление недовольных жизнью людей, и другое – хорошо скоординированное и вооруженное выступление после тщательной рекогносцировки поля боя. Мы не можем открыто вас поддержать. Но