Курсант Сенька - Дмитрий Ангор Страница 31

— Есть, товарищ майор! — пискнул Форсунков.

Я сочувственно покосился на товарища. Подъем в училище — ранний, значит, Лехе придется вставать еще на час раньше.

Однако злоключения на этом не завершились. К доске вызвали курсанта Дятлова — вечно сонного увальня, который умудрялся получать взысканий даже больше нашего горе-артиллериста.

— Курсант Дятлов, изобразите траекторию полета снаряда, — приказал майор.

Дятлов взял мел и… начертил прямую линию от орудия до цели. И я остолбенел… Черпаков же уставился на доску, затем на курсанта, снова на доску.

— Курсант Дятлов, — медленно произнес он, — вам известно о воздействии гравитационных сил на летящий снаряд?

— Так точно, товарищ майор, — кивнул Дятлов.

— Тогда объясните, каким образом снаряд способен лететь по прямой траектории?

— А… а он с большой скоростью летит? — Дятлов почесал затылок.

В этот миг я едва не свалился с парты. Пашка издал какой-то сдавленный звук, пытаясь подавить смех. Овечкин же закрыл лицо ладонями — иначе взорвался бы хохотом.

— Курсант Дятлов, — произнес майор тоном, каким объясняют азы малым детям, — на снаряд воздействует земное притяжение. Траектория представляет собой параболу. Садитесь и изучайте курс физики!

Дальше после этой памятной лекции мы направились в столовую. Идя по коридору, мы, естественно, обсуждали происшедшее.

— Ну ты, Лех, и выдал! — смеялся Пашка. — «Большие и маленькие»! Думал, майор тебя на месте в расход пустит.

— А что, логично же, — оправдывался Форсунков. — Есть снаряды крупного калибра, есть малого. Какая разница в терминологии?

— Разница в том, что один пробивает броню танка, а другой поражает живую силу противника, — пояснил Коля. — Слушал бы ты внимательнее на занятиях.

— Я слушаю! Просто живот подвел, вот и отвлекся.

— У тебя живот постоянно урчит, — заметил я. — Словно паровоз — беспрерывно требуешь подпитки.

Мы вошли в столовую — просторный зал с длинными деревянными столами, покрытыми серой клеёнкой. Воздух был пропитан запахами капусты и тушёного мяса, да еще чем-то. За раздачей стояли Клавдия Ивановна и Мария Петровна — две строгие женщины в белоснежных халатах, знавшие почти каждого курсанта по имени и не терпевшие никаких вольностей.

— Товарищи курсанты, сегодня гуляш с макаронными изделиями, — объявила Клавдия Ивановна, накладывая мне в алюминиевую тарелку щедрую порцию.

— А добавка будет? — с надеждой поинтересовался Форсунков.

— Для тебя, Алексей, всегда найдётся, — усмехнулась Мария Петровна. Быстро же они его запомнили. — Только сначала основную порцию доешь.

Едва мы расположились за столом, как Форсунков принялся поглощать гуляш с такой скоростью, словно не видел пищи целую неделю. Рогозин же методично разложил макароны по тарелке и принялся есть, тщательно пережёвывая каждый кусок.

— Ребята, а видели, как Дятлов траекторию чертил? — вспомнил Рогозин. — Прямая линия! Параболу с прямой перепутал!

— Возможно, у него в голове каша вместо серого вещества, — предположил Николаев. — Или опять всю ночь письма родителям строчил.

— Кто его разберёт, — пожал я плечами.

— А ты, Форсунков, как умудрился задремать на лекции? — спросил Рогозин. — Товарищ майор же прямо на тебя смотрел!

— Да я не спал! Я размышлял о баллистических расчётах. Глубоко анализировал материал, — оторвался Алексей от тарелки.

— Конечно, размышлял, — фыркнул Овечкин. — И даже посапывал от глубины анализа.

— Это я так концентрируюсь, — не сдавался Форсунков. — Кстати, кто-нибудь объяснит, что такое кумулятивный боеприпас?

— Тот, который кумулирует, — невозмутимо ответил Рогозин.

— Благодарю за исчерпывающее разъяснение, — буркнул Алексей.

— Это боеприпас с направленным взрывом, — пояснил я. — Он пробивает броневую защиту не за счёт кинетической энергии, а посредством кумулятивной струи расплавленного металла.

— Вот видите, а товарищ майор утверждает, что я невнимателен, — торжествующе заявил Форсунков и потянулся за добавкой.

И наблюдая за товарищами, я размышлял о том, что, несмотря на все казусы и взыскания, судьба свела меня с хорошими людьми. Рогозин с его педантичностью и постоянным беспокойством, Овечкин с его невозмутимостью и надёжностью, Форсунков с его неуёмным аппетитом и талантом попадать в неприятности — все они были верными товарищами.

— Слушай, Алексей, — окликнул я его, когда тот в третий раз направился за добавкой, — не забывай про доклад по артиллерийской подготовке. Хочешь, поможем?

— Не требуется, сам справлюсь, — махнул он рукой.

— Как знаешь.

Такова была наша жизнь в училище — строгая, размеренная, но порой озарённая искренним товариществом. После обеда нас построили на плацу. Ветер трепал красные знамёна на флагштоках, а товарищ майор Черпаков стоял перед строем в полевой форме. По его суровому лицу было ясно, что время шуток закончилось.

— Товарищи курсанты! — прогремел его голос. — Сегодня проводится практическое занятие по баллистике. Будем работать с теодолитами ТТ-5, рассчитывать углы возвышения и определять дальности до целей. Затем — стрельба учебными снарядами на артиллерийском полигоне. Кто недоусвоил теоретический материал — на практике поймёт быстро!

Мы направились к складу геодезического оборудования. Теодолиты — приборы капризные и дорогостоящие, как неустанно напоминали нам преподаватели. Каждый инструмент стоил как половина «Жигулей», и обращение с ними требовалось предельно осторожное. Но я заметил, как Дятлов нервно сглотнул слюну. Курсант и без того не отличался ловкостью, а тут еще подобная ответственность легла на плечи.

Пашка же принял наш теодолит — массивный латунный прибор в деревянном футляре — и мы двинулись на учебное поле.

— Дятлов выглядит бледным, — прошептал мне Коля. — Как бы беды не наделал.

— Да что ты, — отмахнулся я, — что он может натворить? Обычный измерительный прибор.

И как же глубоко я заблуждался… На поле расставили теодолиты на треногах. Майор Черпаков обходил группы, проверял установку приборов, разъяснял правила наведения на цель и снятия показаний.

— Курсант Семёнов! — обратился он ко мне. — Определите угол возвышения для стрельбы на дистанцию полтора километра.

Склонился я над окуляром теодолита значит, навел перекрестие на учебную мишень и приступил к снятию показаний. Пашка записывал цифры в планшет, нервно щелкая костяшками пальцев.

— Угол возвышения семь градусов двадцать минут, товарищ майор!

— Правильно. Теперь рассчитайте поправку на боковой ветер.

Взглянул я на флажок, трепещущий на ветру в пятидесяти метрах от нас. Ветер дул изрядный, справа.

— Поправка вправо полтора тысячных, товарищ майор!

— Верно. Заносите