Крестовый поход - Дмитрий Шереметьев Страница 3

Ты сделаешь то, что не успел и не сумел сделать я. После смерти твоей матери я пообещал себе посетить святой город Иерусалим. Помолиться у Гроба Господня за покой её души. Теперь это предстоит совершить тебе. Ты отправишься туда и попросишь Господа простить её за её прошлые языческие заблуждения и меня, за то, что вопреки обетам нашей святой матери Церкви долго жил до брака во грехе с нею. Ты преклонишь колени у Гроба Господня. Обещай мне сделать это, сын мой.

— Да, отец. Я исполню твою волю. Я… я люблю тебя. — Из глаз Элезара потекли слёзы.

— Я тоже тебя люблю. Ты вырос достойным человеком. Я, как сумел, передал тебе заветы Господа. Ты добрый христианин. Не плач. Смерть — это лишь начало жизни. Я спал и тороплюсь проснуться, открыть глаза и увидеть Господа нашего Иисуса Христа. Я прожил долгую и насыщенную жизнь. Вскоре мне предстоит увидеть твою мать… Я расскажу ей, каким вырос наш сын. Она тоже будет радоваться за тебя. Знаешь, сейчас, когда мой конец приближается, многие смущения гложут меня. За что мне такие страдания? Почему я должен уйти так многого не сделав? Что ждёт меня за чертой смерти? Но, я отбрасываю мысли эти. Они пусты. И ты не терзайся мыслями о своих страданиях, о своих лишениях. Думай о Животворящей Троице, о своей душе. Те страдания, которые ты испытаешь лишь временны, но когда закончатся они, ты обретёшь гораздо больше. Никогда не сомневайся в том, чему Он учит нас. Всегда будь верен Ему, а значит, и себе.

Больше они ничего не сказали друг другу. Элезар молча сидел у кровати отца до самого вечера, когда того не стало. Он умер тихо. С благостной улыбкой на устах. Так как и должно умереть праведнику, у которого есть вера. А после Элезар закрыл ему глаза.

Петра похоронили рядом с женой на христианском кладбище. На похороны пришло множество людей, многие приехали и из соседних земель. Католики, евреи, язычники и мусульмане. Все уважали и любили этого добродетельного человека. Все отдали ему последнюю дань своего уважения.

Похороны прошли только по католическим канонам, но многие гости, особенно германцы и викинги, умудрились-таки страшно напиться, горланя песни без всяких мыслей о печали. Элезар не возражал, хотя сам и не пил. Со смертью отца ему даже стало легче. Как будто с момента, когда Пётр перестал страдать, не стало и душевной боли его сына. Поэтому сразу тот стал собираться в дальнюю и нелёгкую дорогу. Больше всего его удивило, что Александр помимо молитв уделявший много времени обучению местной речи, стал собираться с ним. Пожитков, в отличие от Элезара у монаха было немного, а оружия не было совсем. От предложений даже взять в руки простое копьё странный монах, почти ничего не рассказывавший о себе, но зато много расспрашивающий о жизни, отказался наотрез. Но путешествовать со спутником в любом случае было и спокойнее, и не так скучно, поэтому Элезар согласился взять его в свой поход в Святую Землю.

Глава 2. Шлезвиг

Юноша собирался отправиться днём в субботу, а утром планировал помывку. Привычку мыть дом и приводить себя самого в порядок его почивший отец и Элезар приобрели здесь, в земле северян или норманн, как абсолютно всех жителей этих мест без разбора называли в других местах. Обычно после уборки дома в холодное время года люди собирались семьями в помывочных. Фактически в банях*. Иногда с друзьями, что неизменно сопровождалось попойкой. В тёплую же погоду горожане ходили в залив. Не рядом с городом, там было грязновато, но в стороне был неплохой песчаный пляж, где народ играл, купался и общался вволю. Однако с появлением Александра появились и новые традиции. Даже в самую весеннюю жару* он затаскивал желающих в баню. Большие камни, которые раньше нагревали до высокой температуры и поливали водой для создания пара, он заменил на однородные и небольшого размера, примерно с кулак. Такие камни грелись гораздо лучше, не трескались и дольше держали температуру. В парилке становилось невыносимо жарко. Но это всем пришлось по душе. Главным развлечением парней и взрослых мужчин стали беседы, лёжа на деревянных полках рядом с камнями, где был самый жар, о том, чем их лучше поливать и какой пар полезнее. В воду добавляли самые разные травы, лили пиво. А затем голые мужики выскакивали из парильни и мчались нырять в залив, распугивая немногочисленных девиц своими страшными, красными рожами и мужскими причиндалами. Священник пока новый в городе не появился, и пенять на необходимость соблюдения благочестия было особо некому. Кстати, когда Александр увидел, что жители города устраивают такие вот массовые помывки и постирушки, то весьма удивился. «Думал, вы здесь европейцы немытые» — произнёс он на своём малопонятном языке.

*Скорее всё же в саунах, как подтверждают археологические раскопки во многих поселениях по всей Европе, особенно в Шотландии. А ещё они подводили глаза, ухаживали за собой и делали маникюр. В сочетании с кучей украшений образ брутальных воинов тает и всплывает образкрасавчиков-хипстеров из сериала «Викинги», как достаточно достоверный.

*Эпоха «климатического оптимума» или «тёплой климатической аномалии» (в зависимости от того, являетесь ли вы сторонником глобального потепления) с 950 по 1250 год. В Дании растили виноград, как и в последние десятилетия XX века, кстати.

Однако сегодня оба мужчины лишь обмылись в деревянном корыте перед дорогой, поливаясь ледяной водой из колодца, да подстригли бороды. Конечно, ещё привели в порядок длинные волосы, красиво расчесав их. Переоделись в дорожную одежду, которую, к счастью, удалось подобрать на Александра, чуть более высокого и не такого широкого в плечах, как Пётр, и принялись грузить пожитки на телегу. Повозку с парой запряжённых лошадей пришлось взять в долг у Световита. Смены одежды и обуви, оружие, кольчуга, сёдла, конечно, провизия, кое-какой скарб на продажу. Габаритное и не очень ценное Элезар раздал родственникам. Но и так груза набралось немало, ведь дорога в итоге должна была быть дальней. Отец рассказывал, что в Святую Землю нужно идти очень долго, возможно путешествие займёт много месяцев. Впрочем, бо́льшую часть погруженного собирались продать на торгу Шлезвига.

Элезар признавался себе, что возможно, и не вернётся. По крайней мере, в умирающее Хайтабю. Жителей здесь оставалось всего под две сотни, в основном старики, и с каждым годом людей становилось всё меньше. Город пока держался за счёт прежде всего иноземных торговцев, евреев, арабов и совсем уже небольшого количества язычников, которых