Лукоморье - Равиль Нагимович Бикбаев Страница 3

Но те кто полагал, в том числе и родители, что особым умом девушка не блистала, ошибались. Наталья Николаевна была от природы скрытным, весьма умным и волевым человеком, умение маскироваться было заложено в ее генетическую программу выживания. Хотите увидеть недалекую, старательную девочку? Да ради бога, вот вам послушная дочка или недалекая подружка студентка. А если хоть чуть сопоставить факты, то недалекая девушка не сможет успешно окончить медицинскую академию, работать хирургом и быть отличным шахматистом. К шахматам Наталья Николаевна пристрастилась, играя с однокурсником на скучных «не медицинских» лекциях в университете. Потом разбирала шахматные задачи коротая время на суточных дежурствах в больнице. Шахматы завораживали ее своей безупречной логикой, отточенным интеллектом и подлинной холодной математической страстью. А ещё ее всегда волновала судьба Натальи Николаевны Гончаровой — Пушкиной-Ланской, она читала ее биографию у разных авторов и от души ей сочувствовала, иногда ей так и хотелось крикнуть Наташе в девятнадцатый век, помочь, посоветовать, предостеречь, но чтение заканчивалась и желание проходило. А к тем авторам, которые считали, что Наталья Николаевна Пушкина была бездушной, равнодушной к Александру Сергеевичу кокеткой, она испытывала непонятную для себя стойкую неприязнь.

Подобно навязчивому городскому шуму за окном, до нее доносились голоса коллег.

— Пушкина сегодня готовьте на выписку, — это уверенный властный голос заведующего отделения.

Шутя и без злобы, за короткую черную бородку, пылкую страсть к юным, но уже совершеннолетним девицам, малый рост, его в отделении за глаза именовали: Черномор.

— У него еще операционные швы не зажили, — это тихий невыразительный голос палатного врача

— Ну и что? Десять суток уже прошли, нечего койка — место занимать, угрозы жизни нет, далее амбулаторное лечение. И вообще это обычная история, судя по внешнему виду и отсутствию документов он явный нелегал — мигрант. Полиса нет, СНИЛС отсутствует, пусть радуется, что получил лечение и вообще живой остался,

— И куда ему на улицу? Февраль на дворе, замерзнет. Может в психоневрологический диспансер направим, пусть там перезимует?

— И кто будет заниматься его оформлением в «дурку»? Что напишем в сопроводительных документах? Подозрение на шизофрению? Дайте ему адреса социальных центров для бездомных и пусть зимует там.

— Мент, — вмешалась в диалог напористый чуть визгливый голос сестры-хозяйки Наины[3], - Утверждал, что клиент просто «косит» под дурака, чтобы его не привлекли за незаконное хранение и применение огнестрельного оружия. А ещё нам прислали копию постановления следователя о направлении Пушкина на экспертизу в психоневрологический диспансер.

— Это меняет дело, — Черномор сделал паузу и быстро всё обдумав, решил:

— Сегодня выписать, оформить направление на обследование в психоневрологический диспансер, туда его отвезти на «Скорой» и оставить в приемном отделении под расписку, вместе с копией постановления следователя. А вот копию документа о приеме больного передать в полицию. Мы отдали, а вот теперь господа психиатры, этот Пушкин ваша проблема по вашему профилю, так сказать, а вы господа из полиции при надобности найдете Пушкина в психоневрологическом диспансере. По машине я с главным врачом договорюсь.

Наталья Николаевна открыла глаза и сразу увидела своё отражение в зеркале.

На нее смотрела замотанная тридцатилетняя женщина, а ведь на самом деле ей только двадцать семь лет. В зеленовато-карих глазах грусть непреходящей усталости, веки припухли, под глазами круги, белая уже увядающая кожа, резкие носогубные складки, на прямом аккуратном носике крохотный противный гормональный прыщ, тонкие бледные губы сжаты. А еще от усталости было более заметно легкое косоглазие, «ведьмина» отметка как в шутку говорила ее мама. Эх, как же укатали вас Наталья Николаевна, крутые горки. Она с натугой себе улыбнулась: «Выше голову!» И тут же вспомнила пропитанную сарказмом фразу на итальянском языке: «Alza la testa! — disse il boia mettendo il cappio al collo — Выше голову! — сказал палач, накидывая на шею петлю». При улыбке обнажились ровные белые зубы и невольно ей вспомнилось, что давно пора пломбировать коренные.

— Наталья Николаевна! — обратился к ней Черномор, — Владимир Иванович лег на обследование и лечение в отделение неврологии диспансера, прошу вас выйти на суточное дежурство за него.

Владимир Иванович Даль[4], что называется хирург «от Бога», но он был практически неизлечимо болен весьма распространенной среди хирургов профессиональной болезнью. Кодовая фраза «Лег на обследование в неврологию» означала, что организм Владимира Ивановича, ослабленный употреблением горячительных напитков в нерабочее время, нуждается в профилактике и лечении.

Владимир Иванович Даль в молодости после окончания медицинского института был распределен в воинскую часть. Врачей в подразделении не было и лейтенанта Даля сразу назначали заведовать медицинской частью — ПМП. Два года Владимир Иванович Даль был одновременно терапевтом, хирургом, инфекционистом, невропатологом, хозяйственником, педагогом, который с беспощадной требовательностью обучал солдат срочной службы ставший санинструкторами. Доводилось ему и на боевых заданиях проводить сложнейшие операции, вытаскивая с того света раненых мальчишек.

Отслужив положенные после окончания мединститута два года Даль вернулся в родной город и стал работать в этой больнице. Наталью Николаевну, как и всех, кто проходил ординатуру под его руководством, он безжалостно, используя исключительно медицинские термины, ругал за любую ошибку, за малейшую нерасторопность, а после первой самостоятельно проведенной операции, заставил принять хирургическое причастие, выучив пить неразбавленный медицинский спирт. «Выдержал ординатуру у Даля, значит сможешь работать даже в условиях ядерного взрыва» — такой был тест на профпригодность в этой больнице.

— Хорошо, — покорно согласилась Наталья Николаевна и с горечью пошутила: Выйдешь за меня? Слышу только на работе,

— Так выходи за Пушкина, — мерзко хихикнула сестра-хозяйка Наина, — девчонки говорили, что он тебя женой зовет. Ты же Гончарова, а этот психованный бандит твой суженый и ряженый. А ещё девчонки говорят …

Договорить она не успела, Наталья Николаевна стремительно встала с кушетки. Как и многие незамужние дамы, хамских шуток и намеков о своем бессемейном положении, она не принимала. Как хирург и современная женщина, образно матерные выражения она знала, как петербуржец в первом поколении и интеллигент во втором, хоть и с трудом, но сумела от их воспроизведения воздержаться. Взглядом гневно обматерила средний медицинский персонал в лице этой дурищи и вышла.

— Строит из себя, — проворчала без слов обматеренная ведьма Наина,

— Займитесь делом, — строго потребовал от нее Черномор.

А выйдя из ординаторской Наталья Николаевна по коридору пошла в палату к раненому Пушкину.

— Вы что тут болтаете? — с порога вызывающе спросила она у лежащего на койке больного.

На поэта Александра