Псионикум - So..The End Страница 27

что никакого незнакомого толстяка он не убьёт, он может сам прыгнуть на рельсы, в случае, если те пять привязанных — его любимые, родные и близкие люди. А если те пятеро ему никто, то он вообще не будет вмешиваться на событие, ибо кто он такой, чтобы решать, чья жизнь стоит продолжения — данного толстяка или тех пятерых.

Рано или поздно умрут все, а совесть одна. Так что, не слишком понимаю я эти гипотетические задачки. На практике же, думаю, дело шло бы на секунды, а душевные метания ни к чему хорошему не приведут.

Касаемо задачки, думаю, я бы сама спокойно спрыгнула на рельсы в любом случае, если иного выбора нет. Пожертвовав свою жизнь ради других, я сделаю её более возвышенным и наполненным, что ли. Что не зря я её прожила и не это ли главное? Можете со мной спорить, но думаю, так правильно.

Блин… Этико-моральная сторона жизни, да? Об этом я как-то особо не задумывалась. Да и кто задумывается, если быть честным. Но чую, что на службе мы столкнёмся с подобными дилеммами множество раз и, кажется, будет лучше, если разобраться в этом в самом начале пути, пока дилеммы не превратились в реальность. Установить, так сказать, свои убеждения и придерживаться их, не тратя времени на сомнения в критический момент. Ладно, это в будущем. Сегодня меня ожидала встреча с сержантом. И после него как-то нужно дожить до этих моментов.

Краусс ещё долго обсуждал тему, попутно спрашивая мнение студентов. Как ни странно, лекция без практики псионики, на мой взгляд, тянулась невыносимо долго. Но наконец-то прозвучал заветный сигнал.

— Задание: написать эссе на данную тему. Я проверю. И мы посмотрим, изменится ли ваше мнение в конце курса. Всем доброго дня, — закончилась лекция Краусса, и все студенты постепенно покинули аудиторию.

Фух, до встречи с сержантом осталась всего пара часов. И знаете, я как-то пропустила, как на улице всё замело снегом. Пришла настоящая зима. Во дворе кампуса стояла морозная свежесть. Блин… А это ведь не хорошо, если сержант заставит заниматься на улице. И я оказалась права.

В тот день, когда я допустила мысль, что допуроки у сержанта — это гениальная идея — можно сказать я так никогда не ошибалась. Сержант, похоже, всерьёз решил взяться за мою физическую форму, почему-то позабыв о слепоте, взамен добавив марафоны тренировок. Я же просто хотела, чтобы он помог, как повлиять псионикой на свой организм. Однако, по всей видимости, он просто ждал, когда я сдамся и начну жаловаться или вовсе откажусь сама. На мои вопросы: «а чем они помогут ориентироваться по местности?» — он отвечал одно и то же: «никаких вопросов». Ну, просто гениальный учитель! Нет слов.

И каждый день после его занятий я просто валилась с ног. Немного спасал душ и крепкий кофе, который я заменила чай. И едва перешагнув за порог своей комнаты, я просто падала на постель и тут же засыпала крепким сном.

* * *

— Что такое? Не можешь пробежаться? Не видишь препятствия? Или считаешь, что не можешь?

— Сэр, скользко.

— Мисс Уильям, помолчите.

Полоса, сука, препятствий! Извините, вырвалось.

Я уже неделю мучилась с ней и всё безрезультатно. Только шишки и синяки набила. Сержант явно наслаждался декабрьским снегопадом и моим очередным провалом. За ночь поле покрылся скатертью мокрого снега, и вчерашняя чистая полоса препятствий покрылась слоем льда, став ещё сложней и как никогда травмоопасной. Хотя сержанта это мало волновало. Он лишь твердил: «включай псионику!». Что тут сказать, просто гениальный ответ не менее гениального учителя!

И как я пробегу через это, не получив травмы по всему телу?! Скажите «спасибо», что я вообще бегаю по пустырю, не боясь споткнуться и сломала ещё шею!

Так! Ладно… Ладно… Раз он говорит, что можно, значит, он что-то от меня хочет. Хочет, что я что-то поняла? Ну, или просто ждёт, когда сломаю себе пару рёбер, ногу, руку… шею, чтобы я больше его не беспокоила. Да… С него станется!

Так. Надо отдышаться и попробовать снова. Размяв ноги, поясницу и подув на озябшие руки, вновь встала на исходную. Как и все дни до этого, до старта я попыталась увидеть мир вокруг себя с помощью мысленно посылаемых псилиний. К собственному удивлению, что-то начиналось получаться, однако я все ещё была далека от «прозрения». Вспышкой появлялись кое-какие фрагменты мира, не более. Думаю, мне не хватает, как бы сказать, отклика и скорости обработки информации. Мой мозг не успевает обрабатывать, и, видимо, до конца не привык к псионике. А во время бега сделать это и подавно сложно. А я получала информацию о мире слишком поздно, чтобы успеть отреагировать. Пока же я как обычно опиралась на слух и на «грубые» очертания видимых объектов, которых очень легко спутать. Рискованно, но что ещё остаётся.

— Что такое? Боишься? Может, сдашься? Тебе стоит только сказать эти заветные слова: «я, не могу, сэр». И все твои мучения закончатся в этот же миг. К чему эти попытки? Хочешь доказать, что ты нормальная? Не тешь себя иллюзиями! — доносились слова сержанта, призывающие опустить руки.

Вот не надоедает человеку повторять одно и то же.

— Не слушай его, Анна, давай! — а с другой стороны кричала Кэс. — Впереди тебя восемь метров и флажки с радиус…

— Не подсказывать, мисс Уильям! Раз! Два! Три! — прозвучал свисток.

Ух… Понеслась.

К змейке я ещё приноровилась. Для слепой, уж тем более! Но видать сержанту пофигу, зрячая ты или нет, если выполняешь этот простейший элемент столь осторожно, то ты автоматически неуч и слабак. Чуть не поскользнувшись на последнем флажке, побежала к следующему элементу.

После змейки идёт обычный мост, но, блин, он был скользким! Едва дойдя до середины, я навернулась с него и здорово ушибла бедро. Благо, успела среагировать и ничего не сломала. Кажется. Резкая боль осадила всю ногу и мгновенно тело обдало жаром. Ругаясь и массируя ушибленное место, я тут же поднялась и заново прошла этот чертов мост! Чуть медленнее, но зато успешно. Далее меня ожидала стена. После падения даже бежать было больно, не говоря о том, что куда-то вскарабкаться. Но пока терпимо. Как бы то ни было боль — это хороший учитель.

— Ну! Ну! Время! — торопил голос сержанта рядом.

Вот бы у него горло сейчас заболело! В сердцах огрызнулась я на слишком громкий голос мужчины.

Я прибежала к стене, и сходу попыталась перелезть. Пальцы каждый раз соскальзывали и холодели, от того мышцы