На чужой войне - Ван Ваныч Страница 27

как получается- в бриганты идут разные люди: кто-то по велению души- это разные воры и душегубы, кто-то, как некоторые из дворян, с целью поправить положение, но в основном, туда попадают от безысходности- это по большей части простолюдины, разорившиеся или отчаявшиеся,- на фоне бесконечных войн и эпидемий. Можно было бы им посочувствовать, но я сам свидетель, чего они творят… И чтобы такие вот никчёмные, по мнению высокородных господ, людишки смогли собрать против них такую большую армию- как это возможно?

Глава 12

Очередной военный лагерь- всё то же, что и прежде: ни разведки, ни охранения. А ведь разница очевидна- на дистанции километра (это я по привычке в подобных единицах меряю, а так-то здесь другие) городские стены Бринье, занятые противником, но это наших главных, судя по всему, не особо волнует. Если уж они вбили себе в голову, что простецы (прозвище нижестоящих по сравнению с дворянским сословий), по определению, не могут быть более искусными в военном отношении, нежели они, все такие знатные и благородные- то это уже лечится лишь кардинальным способом,- ампутацией того, чем думают. Как-то это всё мне нашу Гражданскую войну напоминает: дворяне крестьян да рабочих быдлом считали, мечтали загнать в стойло- итог известен…

Кстати, эти самые стены не такие уж и высокие- на уровне третьего этажа, вот башни-те да- повыше будут. Видимо, ветхость стен, отсутствие рва и кажущийся малочисленным гарнизон- на взгляд наших командиров- и привели к вчерашнему поспешному штурму. Защитников оказалось неожиданно много, а стены не такими уж и ветхими, и мы умылись кровью: несколько сотен остались под стенами навсегда, ещё сотня отлёживается в лагере, добавляя в общий лагерный шум некий протяжный звук, что стоном зовётся. Естественно, подобные звуки поднятию воинского духа не способствуют; однако, я слышу звук боевой трубы, неужели- опять на стены полезем?

При помощи Марка и слуги одеваю элементы брони и выхожу из шатра. Оглядываюсь: барон уже готов к бою- аж усы топорщатся- и с гордым видом отдаёт приказы. К нам подвели коней, приласкал своего Буцефала (это я так юморю, так-то его Чёртом кличут, видимо, за общую масть и злобность характера- но как боец он выше всех похвал):

- Хороший, Чёртушка, хороший… Будь сегодня молодцом, а я тебе вечером морковку принесу.

Чёрт повёл мордой, скосил глазом и фыркнул- мол, а куда ты денешься. Надо сказать, морковку он обожает- это и страсть его, и наказание. И единственная брешь в его броне, иначе совладать с этой зверюгой было бы на порядок труднее. И тех, кто его подкармливает Чёрт не трогает, но прочих: кого укусит, а кого и копытом приложит. Вот такая прелесть мне досталась…

Проверяю подпругу, вставляю ногу в стремя, и пользуясь помощью Марка, восседаю в седло. Тяжко- всё-таки на мне лишних двадцать кеге железа. Мм…зря я сказал лишних, потому как без них в бою было выжить на порядок сложнее. Значит- молча- терпим.

Подъехал к оседлавшему своего Росинанта (опять шучу- да что ж такое!) барону:

- Удачного утра, мессир, не просветите меня- по какому поводу столь ранняя побудка? Неужели, снова на стены?

- Приветствую, дорогой принц. Нет, не на стены- лучше,- радостно поприветствовал меня он, и при произнесении последующих слов поднял сжатую в кулак руку, потрясая ею в восторге от предстоящего,- намного лучше!

Затем его вытянутая рука указала- на манер Ленина с броневика- куда-то налево, а губы вдохновенно провещали:

- Как рассвело, обнаружили лагерь рутьеров- вооон на том холме. Посланные проверить люди говорят, что их там немного- тысяч пять- шесть, оружие дрянное, а лошадей и вовсе нет… Нищета, одним словом. Да мы их одними конями передавим. Ха, ха…

Ну да… шапками закидаем- знакомая песня. Ой ты, гой еси, добрый молодец, да не хвались ты на сечу едучи… Так, или примерно так, рекомендовали наши предки в подобной ситуации- и я бы мог, но не буду- знаю, что бесполезно. Рассматривая даже отсюда- с расстояния нескольких километров- видимую крутизну холма, почувствовал холодок по спине,- опять кровью умоемся. Перед мысленным взором появилась дорога, пролегающая в обход этой замечательной горочки, по которой мы, собственно, и подошли к городу, и дорожка, или правильнее сказать тропинка, единственная, замеченная мной, ответвляющаяся на вершину. Если другие подъёмы отсутствуют, то у меня при воспоминании какой там уровень наклона местности уже в организме кое-что поджимается. Не понятно чему барон-то радуется… Кстати:

- А кто проверял-то?

Барон чуть скривился:

- Да эти…наши кондотьеры.

Не любят этих “псов войны” в нашем лагере. Пользуются, но не любят. И понять это можно- есть за что…

- А разве не Серволь утверждал, что бригантов, как минимум, втрое больше?

- Он и сейчас утверждает. Мол, прячутся где-то… Паникёр! Кто ж ему поверит… А даже если прячутся где-то здесь, то нам же и лучше. Найдём, всех разом и прихлопнем!

Эээ… От такой стратегии я даже дар речи на мгновение потерял, а потом и не стал ничего говорить. Зачем портить себе нервы: они уже всё решили. А я… Я хоть и не верующий, но в этот момент захотелось мне помолиться отчего-то. И кому- это совсем не важно, лишь бы помог нам сегодня…

- Мессир Робер де Боже, мессир Луи де Шалон, мессир Юг де Вьенн…- это барон комментирует для меня происходящее. А действо это называется посвящением в рыцари. Ранее, я почему-то думал, что сия процедура происходит после боя- ну, как бы вроде награды за подвиг по типу награждения нашими орденами- ан