Братство. Второй шанс - Никита Киров Страница 26

— Это не благотворительность, — сказал Славик. — Бабки пойдут — надо будет оплатить. Пока же в рассрочку, можно сказать. С отсрочкой, хе.

— Я посчитаю всё, — отозвался Самовар.

Пашка Самовар сидел возле обогревателя в новой коляске, пытаясь найти удобное положение, чтобы сесть. Слишком мягкое сиденье, как он говорил.

Но у этой коляски были преимущества. Её легче было затаскивать по ступенькам, чем тот старый танк, что был раньше. И ещё у неё был моторчик. Совсем слабенький, конечно, но лучшего в наших краях было не достать, но Самовара он мог увезти.

И Пашка теперь мог хотя бы по ровной поверхности ехать без посторонней помощи. А то с одной рукой крутить колёса очень неудобно. Дорогая и хлипкая эта коляска, и аккумулятора надолго не хватало, но хоть что-то есть удобное — нажал на рычаг и поехал.

— Где взял? — спросил я, рассмотрев одну коробку.

— А у меня старший брат ездил в область, — Халява взял складной ножик у Шопена и разрезал плёнку. — Я с ним не очень общаюсь, важничает, но тут побазарили недавно за жизнь. У него там магазин большой, с техникой и мобилами, вот и уступил несколько. Правда, хрен знает с чего такая щедрость.

— У тебя просто вся семья рада, что ты делом наконец занят, — я вытащил один аппарат и нажал на включение. — Зарядить надо. Ну хотя бы пейджеры, теперь будем на связи. Кстати, будь другом, дай мобильник, позвонить надо.

— Да без базара.

Он протянул мне длинную трубку телефона. «Motorola International 3300», не особо новый, но всё равно понтовый. Хотя увесистый. Я положил его на стол и достал визитку второго чекиста, Громова. Надо бы с ним кое-что перетереть.

В окно видно, как у крыльца остановилась подержанная «восьмёрка». Двигатель заглушили, дверь хлопнула.

— О, чё, это место арендовали? Ништяк тут хоромы, — в зал вошёл Саня Газон, поправляя кепку. Он огляделся по сторонам. — И чё, сауну замутим сюда, да, пацаны?

— И девок позовём, — закивал Шустрый. — А то компы-компы какие-то. С девками надо бизнес смотреть. Газончик, дай закурить.

— Свои покупай, — отозвался Газон.

— Вот ты жадный тоже стал.

— Базаришь, Шустрый. Я ненадолго, — Саня вытер лоб и достал горсточку семечек из кармана. — Менты чё-то зверствуют по окраинам, будто им там мёдом намазали, шухер навели. Зато в центре ни одного мусоровоза, все туда уехали. А мне там вопросики всякие порешать надо.

— Серьёзные? — спросил я.

— Старый, ну, сам понимаешь, брат, крепче знаешь… меньше знаешь, — поправился он, — крепче спишь. Короче, пацаны, вас туда не вписываю, а вы меня не видели, если чё. Ща разъедутся, и я поеду на точку. А то если щас поеду — точно тормознут.

— Чё везёшь-то? — Шустрый выглянул в окно. — Травки, наверное, полный багажник.

— Да иди ты нафиг.

— Если чё — сказал я, глядя на Газона, — Зови. У нас адвокат хороший.

— Да вот адвокат не от всего помогает, — грустно сказал Газон. — Потом побазарим, Старый. Пойду с Самоваром потрещу.

— Погоди, — остановил его я. — Вчера с тобой не пересеклись. Давай сразу объясню.

Я вкратце рассказал ему две вещи, и про чекистов, которые сюда приходили. Ну и про непонятного нам Мусу, который неизвестно чего добивался, но явно ничего хорошего нам можно было не ждать.

— Ну если чё, буду иметь в виду, — сказал Газон.

— Всех предупредил, — я кивнул. — Мы и так всегда на взводе, так и тут теперь подставы ждём. Так что поодиночке не остаёмся никогда.

— В натуре, не расслабишься. Так и тянут в блудняк всякий. Но ничё, — Саня подбоченился. — Если какие напряги — шуми, вывезем всей толпой. Грозный вывезли, и это вывезем.

— А ты помнишь, как дембеля тогда напугал? — Шустрый засмеялся. — За Шопена впрягся.

— Помню, — Газон кивнул. — Мне потом Аверин, Царствие ему небесное, объяснял, что так делать нельзя. Крепко, все рёбра отбил тогда. Но я всё равно тому хмырю за Шопена бы прописал. Ну чё, Пахарь, — он подошёл к Самовару, — колёса новые завёл, вижу.

— Ага. Иномарочку прикупил, — Паха с трудом развернулся. — Двухколёсную.

Вид у Газона чем-то понурый, загрузили. Говорят, у братвы начались какие-то тёрки из-за рынка, но не из-за нового, который держали чеченцы, а из-за старого. Говорят, что даже стрельба может быть.

Теперь нам всем нужно интересоваться такими вещами. Ведь если братву начнут напрягать, они снова пойдут переманивать нас. И ведь у них может быть не только пряник, у братвы и кнут всегда под рукой.

Я снова набрал чекиста Громова, того молодого, чтобы встретиться с ним наедине без Климова, и обсудить, какие могут быть проблемы от этого визита. Потому что день прошёл, а ничего нового мы не выяснили.

Но он не отвечал.

— Старый, — с видом заговорщика на меня посмотрел Шустрый. — А ты с этой медсестрой видишься?

— Вчера встречались, чай у меня пили, — я набрал номер ещё раз.

— И только?

— Отстань от человека, — Халява его отпихнул. — Занят делом. Это тебе всё одно на уме, а ему думать надо.

Громов так и не отвечал, шли гудки. Я решил позвонить в пейджинговую компанию, чтобы оставить ему сообщение, потому что разговор нужно провести. Не нравилось мне это затишье.

— Да куда один-то? — услышал я голос Шопена с улицы. — Ты чё, Ца’евич?

Я отложил телефон. Что-то случилось.

Царевич стоял снаружи и порывался уйти, но парни ему не давали. Рядом с ним стоял его младший брат Тимур. Без шапки, побитый, из носа бежала кровь, пуховик изорван, весь грязный. Будто пинали толпой.

Вот Руслан и вспылил, хотел идти разбираться.

— Это кто там такой наглый? — сквозь зубы спрашивал он.

Брат у него дерётся часто, но это понятно — время такое, дрались часто, да и Тимур в школе как белая ворона. Сам наполовину чеченец, говорит на чеченском и отец чеченец.

Вот в школе Тимура колотили, и на улице попадало, да он и сам был не прочь подраться. Но сейчас досталось жёстко, явно напало несколько человек.

Но это для всех