Кубинец - Алексей Викторович Вязовский Страница 26

— Луис! — Она попыталась улыбнуться, но уголки губ дрогнули от боли. — Что ты здесь делаешь?

Она явно смутилась, провела рукой по распухшей щеке, будто пытаясь скрыть следы побоев. Её взгляд на мгновение метнулся к матери, потом обратно ко мне.

— Ох, я, наверное, ужасно выгляжу, — прошептала она, опуская глаза. — Ты… ты не должен был меня такой видеть.

Я покачал головой, подошёл ближе и опустился на колени рядом с кроватью. Её мать молча отошла в сторону, прислонившись к стене, наблюдая за нами.

— Извини, что не зашел вчера, как обещал. Мой домик… его нет. Развалился во время шторма.

— Какой ужас! — охнула Люсия. — Как же ты теперь?

— Как-нибудь устроюсь, — махнул я рукой и показал глазами на стоящую у двери мать.

— Мама, извини, мне с Луисом надо посекретничать немного, — сразу поняла намёк девушка. — По работе кое-что обсудить.

— Ладно, мне всё равно во дворе надо поработать, — сказала сеньора и ушла.

— У тебя такой красивый костюм, Луис. Откуда? Рассказывай! — зашептала Люсия. — И прическа модная!

— Я решил изменить свою жизнь. Кардинально.

Я положил свёрток с лекарствами на край кровати.

— Я принёс тебе кое-что из аптеки, — объяснил я. — Обезболивающие. И мазь для синяков, чтобы быстрее сошли. А это… — я достал из свёртка ампулу морфина, — повторюсь, это на самый крайний случай, умоляю — только не злоупотребляй, ты же знаешь, что это опасно.

Она взяла ампулу, повертела её в пальцах, а потом её взгляд упал на мазь. Лёгкая улыбка тронула её губы.

— Спасибо, Луис — сказала она, и погладила мою руку. — Ты… ты единственный, кто позаботился обо мне.

— Как рёбра? — спросил я. — Сильно болят? Морфин вчера помог?

— Сегодня боли меньше, — она осторожно прикоснулась к забинтованной груди. — Бандаж держит хорошо. Но вчера пришлось делать укол, никак не могла уснуть. Стоило пошевелиться, сразу адская боль. Но ты так и не ответил, где взял деньги. Альварес? — еще тише прошептала она.

— Нашел у него кое что, — помолчав, сказал я. — Ты не это искала? — и я вытащил из кармана расписки из дома аптекаря.

Она быстро начал перебирать бумаги, пока не остановилась на одной. Её она внимательно перечитала, потом резко скомкала.

— Спасибо, Луис, — прошептала она.

— Свобода?

Она кивнула.

— Где же ты все-таки будешь жить теперь?

— Пока не знаю.

— Ты мог бы в аптеке поставить раскладушку. Вода там рядом, еду можно на спиртовке готовить.

— Может, так и сделаю. Спасибо, что заботишься обо мне.

— После всего этого? — заплакала Люсия, продолжая комкать расписку в руке. — Я думала, мне конец, Как вспомню…

— Не думай об этом, — я погладил ее по волосам.

— Луис, — начала Люсия, её голос понизился до едва слышного шёпота. — Пока я была в больнице… приходили полицейские.

Я почувствовал, как напрягся, но постарался не показать этого.

— Они говорили с мамой, — продолжила она, её взгляд метнулся к матери, которая лишь слегка кивнула, подтверждая её слова. — Они сказали… Сказали, что сеньор Альварес… умер.

Я кивнул. Для меня это точно не новость.

— Будет расследование? — спросил я.

— Пока не ясно. Ждут результаты вскрытия.

— Они ничего не найдут! — твердо произнес я.

Мы опять помолчали, каждый думая о своем.

— У меня к тебе опять будет просьба — Лусия полезла под подушку, достала оттуда сложенный листик. — Надо еще раз сходить к дону Педро. Поможешь?

Ну как я мог ей отказать?

Глава 10

Вот же, что просили, то и получили. Хотел подзаработать у Педро — извольте. Я вышел и повернул направо. Вроде здесь нужный поворот был. По крайней мере, в нужную сторону. Воздух Гаваны, густой и влажный, казался ещё тяжелее, чем когда я шел к Люсии. Солнце уже поднялось, и жара успешно отыгрывала кратковременное отступление во время бури. Я шёл по улице, сжимая в кармане записку, которую вручила мне Люсия. Новоиспечённый денди в белоснежном костюме теперь был курьером для подполья. На то они и сюрпризы, что получаешь их неожиданно. Надо просто уметь ими наслаждаться!

Я всё больше склонялся к мысли, что связался с революционерами. Не очень-то похожа Люсия на подручную бандитов. Никакого профита она до сих пор от этого сотрудничества не получила.

Я выбрал длинный путь до Ведадо. Не хотелось идти через знакомые кварталы, где каждый камень, казалось, помнил меня оборванцем. Теперь я выглядел иначе — новый льняной костюм сидел на мне идеально, на ногах были туфли из мягкой кожи, на голове — шляпа-федора, которую я купил вчера. Я лихо сдвинул её на затылок, пытаясь уловить лицом ветерок. На запястье поблескивали наручные часы. Я чувствовал себя другим человеком, и это новое ощущение придавало мне решимости. Моя походка стала увереннее, плечи расправились. Я старался держать спину прямо, как учил меня дон Сагарра, и дышать глубже. Физическая слабость прошла — стоило начать нормально питаться, и силы сами возникли в этом теле.

Вернусь, схожу в лавку и куплю повседневную одежду. В этой я слишком выделяюсь. Да и пыль сейчас после прогулки сядет, если не стирка, то чистка будут необходимы.

Но хреновый из меня гость получился. Шёл к больной, и не озаботился даже мелким гостинцем. Лекарства не в счет. Ничего, ответное послание понесу, куплю каких-нибудь сладостей.

По пути мне встретились знакомые места. Вот уличный кафетерий, где я вчера пил лимонад. Вон тот самый букинист, у которого я «купил» разговорник. Я невольно улыбнулся, вспоминая, как он кинулся на меня с тростью. Сейчас, в моём новом облике, он, скорее всего, не узнал бы меня. Да и денег у меня хватило бы, чтобы купить его развал целиком, вместе с букинистом в придачу. Мне вдруг стало стыдно: старик явно не жирует, сидит здесь целыми днями в надежде продать хоть что-то. А обещал ведь себе, что заплачу. Я достал из кармана пятерку, и развернулся: в своих раздумиях я прошел добрых два десятка метров. Вернулся к букинисту, и положил перед ним банкноту.

— За разговорник. Извините, что так вышло.

— Пошёл вон, засранец, — буркнул продавец, но деньги взял. И даже не попытался достать меня своей тростью.