Я – Товарищ Сталин 2 - Андрей Цуцаев Страница 25

с гулом города. Ночью Лиссабон преображался: фонари отбрасывали золотые блики на булыжник, таверны Алфамы оживали, гитары пели, а голоса фадишты, в чёрных платьях, выводили тоскливые ноты, что эхом разносились над рекой. Кафе «А Бразилейра», с бронзовыми статуями поэтов, зеркальными стенами и мраморными столиками, гудело спорами интеллигенции, поэты цитировали Камоэнса, а шпионы обменивались взглядами. Церковь Санту-Антониу, с белыми стенами и колокольней, стояла тихо, её тени скрывали секреты веков. Португалия Салазара хранила нейтралитет, но Лиссабон был ареной шпионажа: немецкие дипломаты сновали в консульствах на Авенида да Либердаде, британские офицеры в штатском следили за доками, а испанские фалангисты, скрываясь от республиканцев, плели заговоры в тёмных углах таверн. Слухи о путче в Мадриде, советских планах в Африке и британском давлении на Суэц гудели в кафе, где рыбаки, поэты и агенты спорили до хрипоты, а их голоса тонули в звоне бокалов и стуке трамваев.

20 сентября 1935 года Виктор Рябинин, под видом Пьера Лефевра, прибыл в Лиссабон, следуя за Кармен Руис, подозреваемой в шпионаже для фалангистов. Город встретил его шумом и светом: набережная Тежу сияла, чайки кричали, фонари отражались в воде, а паруса фелук качались в сумерках.

Рябинин вошёл в таверну «Мария да Фонте» в Алфаме. Деревянные столы покрывали клетчатые скатерти, стены украшали азулежу с кораблями, гитарист наигрывал фаду, его голос дрожал, как волны. Кармен сидела в углу. Она разговаривала с Антониу Перейрой, 42-х летним, португальским офицером, связанным с фалангистами. Перейра, коренастый, с короткими чёрными волосами и жёстким взглядом, в тёмном пиджаке, говорил тихо, его руки нервно сжимали стакан с вином.

Рябинин подслушал:

Кармен говорила дрожащим голосом:

— Антониу, фаланга готова? Мадрид ждёт сигнала. Мой брат… они не отпустят его.

Перейра понизил голос:

— Санхурхо в Лиссабоне, отель «Авиш», комната 312. Путч 10 октября в Наварре и Севилье. Назови имена в PCE, Кармен, или Рауль умрёт.

Кармен, теребя платок, сказала:

— Я не предам республиканцев. Но Рауль… Лефевр следит за мной.

Перейра, покачал головой, его глаза сузились:

— Убери Лефевра, или Санхурхо сделает это.

Рябинин подошёл к Кармен после ухода Перейры:

— Сеньорита Руис, нам нужно говорить. Я слышал про Санхурхо. Так вы с PCE или с фалангистами?

Кармен испугалась:

— Пьер? Вы не должны быть здесь. Это не ваша игра, и вы не поймете.

Рябинин спросил:

— Ты рискуешь Испанией ради брата? Назови мне имена фалангистов.

Кармен задрожала:

— Рауль в Сарагосе, его держат в подвале. Я делаю это, чтобы спасти его. Завтра, кафе «А Бразилейра», полдень. Я дам вам имена.

— Если ты лжёшь, Кармен, то тебе не уйти. Но я могу помочь с Раулем, если выберешь правильную сторону.

Кармен опустила голову и понизила голос:

— Дайте мне шанс, Пьер. Я не предатель, но брат — это всё, что у меня осталось.

21 сентября, в кафе «А Бразилейра», с бронзовыми статуями поэтов и зеркальными стенами, Кармен ждала Рябинина. Уличные фонари отбрасывали блики, официанты разносили эспрессо, гул разговоров смешивался с звоном чашек. Кармен, в тёмно-зелёном платье, выглядела измученной, её пальцы теребили платок:

— Пьер, вот имена: Мануэль Гомеш, адъютант Санхурхо, Хосе Вела, связной.

Рябинин:

— Почему ты с Перейрой? Только из-за шантажа братом?

Кармен:

— Санхурхо держит Рауля. Я притворяюсь, чтобы выиграть время. PCE не доверяет мне, но я верю в республику.

— Где Санхурхо? Дай мне всю информацию, Кармен.

— Отель «Авиш», комната 312. Но если вы пойдете, то Рауля убьют.

Рябинин смягчился, ему стало жаль ее:

— Я найду способ спасти его. Но ты должна выбрать: PCE или фаланга.

— Я с республиканцами. Дайте мне время, и я найду еще информацию.

23 сентября, у церкви Санту-Антониу в Алфаме, Рябинин встретил Кармен рано утром. Кармен, в синем платье, держала свёрток:

— Пьер, это планы Санхурхо: списки в Севилье, даты путча.

— Почему ты продолжаешь, Кармен? Ты могла бы исчезнуть.

— Испания — мой дом. Я потеряла всё, кроме Рауля и веры в республику. Если я уйду, фалангисты победят.

— Я верю тебе. Дай мне связного Санхурхо.

— Хосе Вела, он будет в таверне «Эстрела» завтра. Но если Рауля убьют, я не прощу вас.

— Я сделаю всё, чтобы спасти его, Кармен.

Рябинин отправил шифровку: «Кармен дала имена: Гомеш, Вела, письмо и планы Санхурхо. Путч 10 октября. Брат — заложник. Проверяю».

30 сентября 1935 года в Эритрее, в лагере у Асмэры, итальянские войска отрабатывали манёвры под палящим солнцем. Песок хрустел под сапогами, раскалённый воздух дрожал над скалами, отбрасывавшими резкие тени. Горы Данакиля, поросшие колючим кустарником, высились на горизонте, их вершины терялись в дымке. Солдаты в выцветших формах цвета хаки, с лицами, покрытыми пылью и потом, двигались цепями через пустыню, таща ящики с патронами и снарядами. Лагерь, окружённый колючей проволокой, гудел: палатки трепетали на ветру, верблюды ревели, их копыта поднимали облака пыли. В центре стояла штабная палатка, где карты Эритреи и Абиссинии лежали на грубо сколоченном столе, рядом с кувшинами воды и стопками документов.

Рядовой Джузеппе Ломбарди, худощавый, с тёмными кудрями, прилипшими ко лбу, нёс ящик, его рубашка промокла от пота. Он споткнулся о камень и выругался, обращаясь к товарищу, Луке Мартино, коренастому, с обожжённым солнцем лицом и мозолистыми руками:

— Лука, эта жара настоящий ад. Сколько ещё нам тут ходить?

Мартино, вытирая пот с шеи грязным платком, сплюнул в песок:

— Джузеппе, до заката. Бьянки сказал, надо знать каждый камень до Адис-Абебы.

Ломбарди говорил, тяжело дыша:

— Адис-Абеба? Племена Селассие перережут нас в горах. Они знают все тропы.

Мартино, усмехнувшись, ответил:

— Генералы говорят, они слабы. Но я видел их следы у оазиса. Они точно не спят, а ждут нас.

Капитан Марио Бьянки, с жёсткими чертами лица и шрамом на щеке, шагал вдоль цепи солдат:

— Быстрее, Ломбарди! Мартино, не трынди! Ущелье к вечеру должно быть нашим!

Рядовой Антонио Риццо, с веснушками и тощими руками, тащил ящик со снарядами, его сапоги тонули в песке:

— Капитан, наши карты устаревшие. А что если будет засада?

Бьянки ответил:

— Риццо, молчи и шагай. Карты от Росси, он знает дело.

В штабной палатке генерал Эмилио Де Боно, склонился над картой Эритреи. Его мундир был расстёгнут, пот стекал по виску. Напротив, стоял полковник Карло Росси, высокий, с жёстким взглядом и идеальной выправкой, его пальцы чертили маршрут на карте.

Де Боно, ткнув в точку