Нильс - Андрей Валентинов Страница 25

1

Возле подножия огромной мраморной лестницы, устланной красным с золотом ковром, Соль невольно замедлила шаг. Почему-то подумалось, что сейчас ей предложат надеть поверх туфелек мягкие музейные тапочки с тесемками. Такую лестницу лучше показывать издалека, желательно в подзорную трубу.

— Не вздумайте, бежать! — тревожно, по-суфлерски шепнула в левое ухо tovarisсh Дора Богарне. — Не пропускайте ступеней, смотрите строго перед собой…

Со стороны они наверняка смотрелись небольшой, но дружной семьей — дева Соланж, ее строгая спутница и господин Потемкин. Бабушка и дедушка отвели любимую внучку в музей. И не в какой-нибудь, а в самый настоящий дворец. Почему настоящий? Потому что так и называется — Палаццо Реале, даже перевод не требуется.

Соль итальянский язык очень понравился, и она твердо решила его изучить. Казалось бы, обычный, пусть и очень большой вокзал, но именуется красиво — Милано Централе. И синьориной быть куда приятнее, чем фройляйн. Так что язык синьорина Ган (или она уже Керси?) оценила, саму же Италию — нет. Отец пару раз водил ее в оперу, и виденное сразу же напомнило театральные декорации, что вокзал, что дворец. Большое, помпезное, тяжелое — и в пыли. Давно не пылесосили! Особенно рассмешили полицейские в нелепых шапках. Таким только беднягу Каварадосси расстреливать из деревянных ружей.

Опера, кстати, ей не очень понравилось, и не только потому, что актерам, исполнявшим главные партии, было под шестьдесят. Сюжет не порадовал. То, что французского фашиста прирезали, конечно, правильно, но зачем было столько ждать? Стрелять! Причем сразу, чтобы и рот свой поганый открыть не успел! В Джудекке споет, там публика подходящая.

Уже на середине лестницы Соль сообразила, что не знает, куда ей дальше. Налево? Направо? Значит, надо поглядывать в сторону господина Потемкина. Он-то наверняка знает!

В отличие от итальянцев (так и кажется, что сейчас запоют!) советский представитель ей понравился — большой, серьезный, седой, при золотых очках. И голос подходящий, не труба, но где-то близко. Как успела пояснить tovarisсh Богарне, ныне большой начальник в наркомате, много лет был послом в Италии и даже умудрился подружиться с Дуче. Когда того свергли, отозвали и посла. А сейчас господин Потемкин специально сюда приехал, предварительно запросив разрешение. Неужели ради нее, ученицы подмосковного интерната? Выходит, так.

На площадке повернули налево, там тоже была лестница, но не такая широкая. Бывший посол шагал твердо, уверенно, смотрел же строго по заветам ее спутницы — прямо, словно прицел держал. Глядя на него, Соль немного успокоилась. Не к Муссолини же идут, даже не к королю, всего лишь к принцу, пусть и наследному. Наверно потому и оделись без всяких изысков, во все новое (платье ей сшили еще в Москве), но строгое, без малейших украшений. И недаром, с точки зрения итальянцев, она пусть и маленький, но komissar. Кто еще из СССР может пожаловать?

Снова площадка, две тяжелые каменные вазы, между ними — огромная дверь в позолоте. Вспомнились рассказы крестного, не к ночи будь помянут. Сейчас им откроют, но только одну створку. Две — для короля.

Словно из-под земли вынырнул кто-то, очень похожий на попугая, яркий и очень говорливый. Соль не прислушивалась, господин Потемкин разберется.

В поезде, как только границу пересекли, tovarisсh Богарне прочитала целую лекцию. Думала помочь, но только все запутала. Итальянцы свергли Муссолини, и это хорошо. Первая настоящая победа над фашизмом причем в его логове! Но победители повели себя нечестно: из тюрем коммунистов выпустили, однако партию так и не разрешили. Заявят о выходе из Коминтерна, вот тогда пожалуйста. Товарищ Тольятти, конечно, основал новую, Народно-прогрессивную, но в правительство его не включили. Зато там чуть ли не половина самых настоящих фашистов, которые свою партию тоже переименовали, причем очень странно — партия Авентины.

…Tovarisсh Богарне пояснила, что с Авентиной этой целая история, интересная, но очень длинная.

Новая Италия с СССР торгует, однако все больше склоняется к дружбе с британскими империалистами. Вместе они разрабатывают залежи нефти, найденные в Ливии, на эти деньги премьер-министр Руффо ди Скалетта подкупает верхушку рабочего класса и крестьянство Юга, чтобы те не бунтовали.

Все это было очень сложно, но Соль показалось, что она ухватила главное. Италия после Дуче держится на компромиссах, в одной лодке все — и Савойский дом, и коммунисты, и фашисты из Авентины. Торгуют с СССР (и чем? два линкора продали!), дружат с Британией, подписали договор о границах с Францией. А с Клеменцией? Может, в этом все и дело? Есть такое взрослое выражение — «поле для компромиссов». Кажется, она попала именно туда.

— …Чему слово Его Величества, моего отца, является гарантией, и о чем я привселюдно ныне свидетельствую…

Переводчик не говорил даже, шелестел, дабы августейший голос не заглушать. Впрочем, Соль не была уверена, насколько принц Умберто августейший. Может быть и да, но самую-самую малость. Тот же крестный, профессор Бертье, рассказывал, что принцы «мы» о себе не говорят, это удел величеств, что и к лучшему, «мы» — явное раздвоение личности.

— …Также всем службам даны соответствующие распоряжения, дабы безопасность наших гостей…

Переводчика Соль почти не слушала, куда интереснее следить за принцем. Войдя в небольшую залу с гобеленами на стенах, она сразу же поняла что из оперы, где стреляют из деревянных ружей, попала прямиком в детскую сказку. В какую? Конечно же, в «Золушку». Фея-крестная из рода Богарне в наличии, вызванный ее волшебством господин бывший посол тоже. Но главное — принц. Умберто явно пришел из сказки — высокий, статный, в красивой военной форме с орденами, даже с