Черкес 2. Барочные жемчужины Новороссии - Greko Страница 23

— То есть, получается, контрабандисты тащат свой товар через границу порто-франко. В этом смысл их дела? Прибыльно, наверное?

— Еще как прибыльно! Лезут в это дело все подряд. Недавно тетку в досмотровой прихватили. Она настенные небольшие часы под юбками прятала, а часы возьми да и забей. Вот смеху-то было. Еще и по побережью по мелководью пробираются с непромокаемыми мешками. Прикроют голову стальной тарелкой, чтобы с морем по цвету сливалась, и бредут себе потихоньку по шею в воде. Но это так — мелочёвка. Главная добыча — когда на бочках или мешках в обозе ставят пломбы досмотровые. Мол, допущен товар к вывозу, а пошлина-то не уплачена.

— Взятки? — догадался я.

— Они, родимые, — подтвердил Проскурин. — Помнишь, давеча ты про нашего «павлина» спрашивал? Ну, про того офицера, что паспорта проверял?

— Его забудешь, нарядного такого…

— Он к нам из Петербурга перевелся из-за долгов. Проиграл в столице состояние семейное. Теперь возвращает. Года за два все вернет и в прибытке еще останется.

— Могли контрабандисты Спенсера сцапать?

— Зачем им это нужно?

— Где контрабанда, там и криминал рядом.

— Не думаю, что они причастны. Нынче у них порядки строгие. Друг за дружку горой стоят, пришлых гоняют. А вот поспрошать их смысл имеет.

— Есть среди них главари?

— Как не быть? Конечно, есть. Раньше был такой Васька Чумак. Вот он как раз мог похищение организовать. Его люди как-то раз княгиню Волконскую украли. Шум поднялся до небес, облавы полицейские. В общем, вернул Васька даму не особо пострадавшей и денег не много попросил. Кликали же Чумака Дядей. Но он куда-то подевался, к молдаванам, что ли, подался… Теперь главным у них стал Папа.

— Был Дядя, стал Папа! — усмехнулся я.

— Папа Допуло!

— Попандопуло? — переспросил я, чуть не рассмеявшись.

Тут же представил себе героя Михаила Водяного из «Свадьбы в Малиновке». В тельняшке и картузе с пером и щеточкой маленьких усов под носом. Гротескного и веселого. Типичного одессита. Который сразу полезет ко мне целоваться, удивляясь, шо он в меня такой влюблённый?

— Нет. Папа Допуло. Серьёзный джентльмен. Он всеми заправляет, везде свои сети раскинул. Я его в шутку Пауком Допулой обозвал. Но за глаза. Опасный тип, предупреждаю сразу.

Я сразу посерьезнел. На ум пришел теперь образ этакого Дона Корлеоне. «Со всем моим уважением», капо ди тути, «ничего личного — просто бизнес».

— Может, с ним стоит поговорить насчет похищения и поисков Спенсера?

— Отчего же не поговорить? Даже нужно поговорить!

— Сложно встречу устроить? Сумеешь договориться?

— А чего договариваться? Сейчас дрожки возьмем и поедем к нему в гости.

Эх, патриархальные времена. Все про всех всё знают. Живут — не скрываются. Хочешь с местным боссом мафии пообщаться, на прием записываться не надо. Сел да поехал на беседу.

Сперва заглянули в гостиницу. Вдруг Спенсер объявился. Но его по-прежнему не было.

Выехали из центра. Дворцы с колоннами остались позади. Теперь вдоль улицы красовались одноэтажные домики с крышей со скатом во двор и тремя окнами слева и справа от входа. Посередине забора ворота. Стены украшены скудно — кругами и гирляндами из лепнины. Просто натуральный типовой проект 19 века по высочайше утвержденному шаблону.

Как ни странно, но угадал я верно. Проскурин подтвердил.

Зашли во двор без стука. Там устроилась чаевничать какая-то компания. Самовар, баранки, вазочки с вареньем — все по русской классике, несмотря на греческое происхождение всех собравшихся за столом и на бордовые фески у большинства.

Сегодня у меня был день ломки стереотипов. Мины — не мины, а подземные тоннели; контрабандисты не ввозили, а вывозили; а главный городской мафиози оказался не злодеем, а очаровательным жовинальным господином.

Да-да, именно так я себе и представлял этот литературный образ: безупречный костюм, отличные манеры и море обаяния, шуток и неподдельного заразительного оптимизма. Папа Допуло весело рассказывал какую-то историю. На его пухлом лице играли ямочки, которые, казалось, жили своей отдельной жизнью.

— Какие люди! Гость в дом — радость в дом! Какими ветрами вас занесло в наши Пальмиры? А ну-ка, ребята, освободите место Его благородию и его элегантному спутнику.

— Нужно по делу поговорить, Папа. Без долгих рассусолов.

— Мой дом всегда открыт для вас, штабс-капитан. А уши готовы выслушать любую просьбу!

Мы уселись за стол. Нам тут же налили чаю. Предложили лимон.

— Быть может, уважаемые хотят что-нибудь покрепче? — уточнил Папа Допуло, игнорируя прямой намек на срочность нашего вопроса. — Все, что есть в погребе, — в вашем распоряжении. И мы компанию поддержим, чтоб вы в одиночестве не заскучали. Замечательное греческое, ароматный траминер из Альто Адидже, добрый старый портвейн или херес из Андалусии? Жизнь слишком коротка, чтобы пить плохое вино!

— Кажется, это слова Гёте, — припомнил я.

— Наш гость знает толк не только в головных уборах! Он еще и не лишен интереса к поэзии. Что же он скажет по поводу такого…

Папа Допуло вдруг запел приятным баритоном какой-то отрывок из итальянской оперы. Его сподвижники одобрительно заворчали, кивая головой в такт выводимой мелодии.

— Увы, — признался я честно, — я не ценитель оперного искусства. Кстати, меня не представили. Коста Варвакис к вашим услугам.

— Варвакис? Владеющий силой? Звучит многозначительно! Но напрасно, напрасно вы упускаете из виду искусство пения… Ваш возраст Христа — я ведь не ошибся? — должен был привести вас к очевидному выводу: лишь музыка и мудрость поэтов ушедших эпох способны внести элемент прелести в монотонность нашего существования. И, безусловно, хорошая шутка — без нее жизнь была бы скучна и пресна. В чем ваша проблема, дорогие гости?

Мы коротко рассказали суть дела.

Папа Допуло, уже не балагуря, обдумывал услышанное. Ямочки на щеках замерли. Лоб прорезали складки. Он мгновенно превратился в босса, склонного не шутить, а стрелять или раздавать команды, отправляя на смерть своих бойцов.

— Я могу понять похищение. Ради мести. Или любви. Но похищение ради денег? Как Васька Чумак? Что может быть отвратительней? Разве что насилие над ребенком или кровавое издевательство над беззащитной женщиной.

— Или быть крысой! — неожиданно встрял в разговор один из сидящих за столом.

— Или стукачом! — зло сверкнул глазами на Проскурина другой.

—