Товарищ «Чума» 4 - lanpirot Страница 22

Похоже, капельница, опознал профессор нехитрый прибор. Надпись же на этикетке бутылочки тоже была выполнена на немецком языке, что еще больше убедило Бажена Вячеславовича, что он находится в Германском рейхе.

Немного передохнув, профессор, наконец, сумел заставить руку немного сдернуть простынку с собственного тела. А затем, скосив глаза, его внимательно рассмотреть. На нём ожидаемо (по крайне мере на груди) не оказалось ни синячка, ни царапины! Что, в принципе, невозможно, если исходить из тех болевых ощущений, которые он испытывал, пока не потерял сознание. Вернее, покуда его основательно не траванули хлороформом.

Либо у похитивших Трефилова немцев было чудо-лекарство, залечившее мгновенно все его раны, либо, что более вероятно, он провалялся без памяти куда дольше нескольких дней. А вот то, что его ребра реально выпирали из-под бледной и почти прозрачной кожи, грозясь ненароком её проткнуть, поставило его в тупик.

Когда же это он умудрился так сильно схуднуть? Конечно, его никогда нельзя было назвать плотным или упитанным, но и настолько истощенным Трефилов себя никогда не видел. Даже в весьма и весьма голодные годы. Вот откуда «растут ноги » у той чудовищной слабости, не дающей ему нормально двигаться! Организму просто не хватает на это энергии! Сколько же он здесь провалялся?

Черт! Похоже, он был без сознания слишком долго. Память профессора-биолога, услужливо подсказала, что синяки обычно полностью сходят не менее, чем за семь-десять дней. Значит, как минимум, две недели, чтобы еще и так похудеть — прямо шкилет какой-то, право слово! Значит, две недели, если не дольше… А сколько? Месяц? Два?

Вопросов было много, а вот ответов… Бажен Вячеславович дрожащей рукой, с которой после небольшой «борьбы» всё-таки сумел совладать, прикоснулся к голове в поисках той самой огромной шишки, о которой тоже прекрасно помнил. Но её так же не оказалось на искомом месте. Сдулась полностью, даже никаких ощущений не осталось…

Профессор немного промял сбоку подушку, чтобы она не закрывала обзор, и с трудом, помогая себе рукой, поверну голову на бок. А в палате-то он оказался не один. На второй больничной койке лежал под капельницами еще один пациент — молодой мужчина. И, судя по окровавленным бинтам на груди, он был серьёзно ранен.

От усталости и без того слабое зрение профессора «двоилось и расплывалось». Но даже без очков под рукой, пациент на соседней кровати показался ему смутно знакомым. Да, нет! Он выглядел точной копией его студента — единственного, кто выжил кроме самого профессора после испытания машины. Только выглядел он на несколько лет старше, чем его помнил Бажен Вячеславович.

— Ваня… — сипло прошептал Трефилов, надеясь, что молодой человек его услышит. — Ваня… Чумаков… Это ты?

[1] Канюля (от лат. саппа — трубка), полая трубка, форма к-рой в зависимости от того или другого назначения весьма разнообразна. Канюля употребляется для введения различных веществ в кровеносную систему (в составе т. н. капельницы).

Глава 9

Язычки чёрного огня стремительно увеличивались в размерах, так что мне пришлось вновь скользнуть по прибрежному льду в ледяную воду и погрузиться в неё с головой. Тело вновь заломило, лютый холод, казалось, пробрал до самых костей. Похоже, что я сам того не желая, раньше времени попал в настоящий ад.

Но даже в аду матёрые грешники либо горят на медленном огне, либо вморожены в лёд. А мне приходится одновременно терпеть две этих пытки. Интересно, насколько меня хватит? Пусть организмы ведьм и ведьмаков куда выносливее обычных человеческих, но не настолько же!

Я вынырнул на поверхность, но в этот раз выходить из воды не спешил, хотя колотило меня изрядно. Найдя глазами неподвижно стоявшего на берегу лешего, я крикнул дрожащим голосом, попутно выбивая зубами настоящую барабанную дробь:

— Спаси… — Едва не произнёс я запретное слово, но вовремя остановился. Еще не хватало, чтобы меня и по этому поводу скрючило. — Благ-годарс-с-т-твую за п-п-помощь, д-дед-дко Б-больш-шак! Но д-долго я т-так т-тоже н-н-не п-прот-тяну. М-мож-жет-т-т п-пот-теплее вод-доём с-сооб-бразишь? З-замёрз-з уже, как ц-цуцик! Н-ни н-ног, н-ни р-рук н-не ч-чую уж-же…

— Не благодари, друг мой Чума, — мотнул седой головой лесной владыка. — Понимаю, что надолго тебя не хватит, но «другая вода» твоё пламя не собьёт — и под водой гореть будешь. А в этой пещере вода особая — это бывшие хоромы водяного. Весьма могучим был владыка воды. Но против хтони подземной, у которой он эти пещеры ранее оттяпал, устоять не смог — тут концы и отдал…

— А х-хтонь эт-та? — Я с опаской взглянул в прозрачные воды озера, но дна рассмотреть так и не сумел. — Н-не в-вс-с-сп-плывёт с-с-сейчас, к-как «Н-наутилус»?

— Не знаю, что за зверь такой, твой нутилус, — ответил лесной владыка, — только и хтонь долго не протянула — тоже как раз в этой пещере от полученных ран сгинула. Вон, за тем каменным выступом, — он ткнул рукой куда-то в темноту, — её неприкаянные косточки лежат. А вода этого озера настолько силой двух противоборствующих духов воды и земли пропиталась, что теперь сама чужую магию гасит. Только здесь тебя чёрный огонь пожрать не в силах, — словно извиняясь, пояснил леший.

— Т-так я т-т-тут н-нат-турально д-дуб-ба д-дам! — Остановить дробь, выбиваемую зубами, было совершенно невозможно. Ног я уже совершенно не чувствовал, да и руки занемели. — И чт-то эт-то за д-д-дрянь ко мне п-прис-с-ст-тала?

— Слишком быстро ты возвысился, друг мой Чума, — попытался объяснить очевидное (очевидное всем, кроме меня) лесной хозяин, — слишком большую силу сквозь себя пропустил и в резерве оставил. А тело твое еще к таким непомерным нагрузкам не готово оказалось. Слабое оно для обладания таким могуществом. Духовные каналы ты сжег — истончились они. «Лишняя» сила выйти из тебя теперь не может, — повторил он другими словами то, что недавно мне пыталась втолковать Глафира Митрофановна.

— И ч-что т-теперь?

— А теперь она, сила, «пытается» выход найти. Живому мертвецу, кощею, например, духовные каналы не нужны. Вот и выжигает из тебя жизнь…

— Т-твою же рев-волюцию! — выругался я, растирая руки друг о дружку, чтобы хоть немного вернуть им утерянную чувствительность. — А д-другого в-выхода н-нет, к-кроме, к-как с-сдохнуть и с-ст-ать эт-тим… к-как его… лич-ч-чем?

— Кощеем-то? — переспросил леший. Похоже, что