Бродник - Денис Старый Страница 21

беспощадная рубка. Многие вражеские пешцы были то с подвёрнутой ногой, то с ушибами, оставшимися еще с той атаки на гору. Иные же, разрозненные отряды, и те монгольские всадники, что выпали из седел во время атаки русской тяжелой кавалерии, настолько растерялись после атаки отряда русской тяжёлой конницы, что были полны ужаса. Так что нередко случалось, что русский ратник рубил топором впавшего в ступор врага.

Хорезмийцы были в построении и начинали теснить русичей, тщетно пытавшихся достать кого-нибудь мечом или топором. Мало воинов-рязанцев были с копьями.

— Вжух! — стрела, пущенная Андреем, впивается в незащищенную шею одного воина-азиата.

— Вжух! Вжух! — сотня Андрея начинает расстреливать бывших ранее сплоченных несколько сотен хорезмийской пехоты.

— А-а-а! — с криком врывается боярин в образовавшуюся брешь в построении врага.

Он не защищен щитом, с двумя мечами, но рядом тут же оказываются воины, прикрывавшие своего командира от ударов харезмийских пехотинцев. Сзади, в гущу разрываемого вражеского построения летят русские сулицы, добавляя хаоса и предвещая разгром пехоты Харезма.

— Уходим! — закричал Евпатий Коловрат, понимая, что немного, но опоздал с приказом.

Он и сам увлёкся процессом уничтожения врага. Вокруг него лежали изрубленными, иссечёнными, с колотыми ранами не менее десяти врагов. Русская тяжелая кавалерия, частью выбитая лучшими монгольскими конными с копьями, была окружена и нещадно истреблялась. Прорваться к ним было нельзя.

— Вжух! Вссс! — свистало оперение монгольских стрел.

Враг бил и по замешкавшимся русским ратникам, которые уже взбирались на холм, и по своим же, недобитым пехотинцам. Кровь рязанцев ускорила ручейки алой жидкости врагов, увеличивая поток со склона холма. Земля, остатки льда, снег не успевали впитывать в себя людскую кровь.

Андрей уже забежал за склон холма, откуда монголы не могли видеть русских и где был оборудован выход для конницы. С другой стороны был лес и тут же болото, так что можно было не опасаться выхода врага с этой стороны.

Но Андрей не хотел взбираться на холм. Среди бегущих ратников он не видел Евпатия.

— За мной! Десяток! — приказал Андрей, и его большой десяток в полном составе, не потеряв ни одного человека, двинулся за командиром.

Боярин Коловрат не бежал, он ушёл, несмотря на то что силы и мощи у него хватило бы бежать даже в таких тяжёлых доспехах. Однако Евпатий посчитал, что не пристало ему бегать от врага.

— Дзынь-дзынь! — сразу две стрелы ударили в спину боярину.

Он покачнулся и не смог удержать равновесие, упал. Андрей тут же подбежал, подхватил за одну руку командира, здесь же были лучники.

— Вжух! — стрела пролетела в опасной близости от Андрея и попала в шею одному из его ратников.

Теперь было две ноши. Правда, Евпатий быстро встал на ноги и уже пошёл сам.

Несмотря на обстрел и значительные потери (а внизу холма осталось не менее ста рязанцев и их союзников), воины ликовали. Они одержали победу. Не только выстояли, но и разбили врага. И сейчас было неважно, что у холма стояло уже только чуть меньше двух туменов Бату-хана.

Многие уже прощались с жизнью. А сейчас так выходит, что ещё поживут. День, может, два. Но для тех, кто знает, что обязательно умрёт, кто убедил себя в этом, каждая минута жизни сейчас ценится больше, чем ранние годы. Каждой минуте радуешься.

Не было этой минуты… Субэдей приказал во что бы то ни стало, но взять уже сегодня гору. И многие монголы, как и их союзники, сейчас слазили со своих коней, готовились стать пешцами, чтобы взобраться на ставшим уже менее скользким склон холма. А личная сотня темника, его лучшие тяжелые конные, собирались зайти там, откуда еще полчаса назад выходили нынче убитые и взятые в плен русские ратники.

Даже до полудня было еще далеко, а преимущество у монголов в числе — это единственное на сегодня, после разрушения и частичного сожжения камнеметов, что оставалось у Верного пса Чингисхана. Он уже и позабыл, что такое поражение. И напоминать себе об этом Субэдей не собирался.

Монголы медленно, но неумолимо пошли вперед. И было их… Тысячи, против не более чем семи сотен оставшихся в строю рязанцев.

Глава 8

Плешивая гора.

8 января 1238 года

Взмах правого меча — и сражен один ордынец. Взмах меча в левой руке Евпатия Коловрата и сабля монгола, устремившаяся к голове русского боярина, падает разрубленной. Меч же булатный получает глубокую зазубрину, но не ломается. Вообще после такого боя нужно будет перековывать оружие. Но об этом Коловрат не думает.

— Дзын! — копье ударяется о бронь боярина, сминая пластины, но не пробивая их.

Евпатий пошатнулся. Сразу три вражеских копейщика поспешили завершить жизненный путь Коловрата. Они направили свои копья и сабли и уже намеривались нанести удары, но на миг замешкались, толкаясь плечами.

— Вжух! Вжух! — две стрелы устремляются в ордынцев рядом с предводителем рязанских мстителей.

Тут же Коловрат подрубает ногу одному из трех врагов.

Обе стрелы попали в цели и наповал свалили ордынцев. С пятнадцати шагов лучник Андрей и его ближний десяток не промахиваются. Вот только целей не много, а очень много. Русичам приходится медленно, но неуклонно, отступать, оставляя впереди себя горы трупов. Чаще врагов, но… Постепенно ряды русских: рязанских, черниговских, владимирских и других людей, тают, погибают ратники, забирая по две, порой по три жизни врагов.

Коловрат поднялся. Рядом с ним вновь появилось не менее десятка русичей, готовых поддержать предводителя. Прежний десяток полностью положил свои головы. Но Евпатий выжил, он отчаянно рубился, его прикрывали и малый отряд сделал большие беды захватчикам.

Силы боярина на пределе, но еще хоть бы пятерых срубить, к тем уже положенным не менее двух десятков врагов. Он отказывает себе в слабости слушать боль, замещая все эмоции жаждой мщения. С мечей тяжелыми каплями стекает вражеская кровь, но ни клинки, ни их хозяин не могут насытиться.

— Конные вражеские слева! — закричали русские ратники, перекрикивая какофонию боя.

Евпатий не поворачивался, не мог. На миг потеряет концентрацию и тогда все — смерть. Она не страшна, но ведь можно забрать с собой в ад еще хоть кого-нибудь. Вот для этого и живет нынче боярин.

— Ба-ба-бах! — прогремел взрыв.

Рязанцы пригнулись, не ожидали такого. И тут уже монгольские и мордвинские воины, знакомые со взрывами пороха, пошли в решительную атаку, изрубая и коля растерявшихся русичей. Хотя сперва и мордвинцы-эрзя были готовы броситься на колени