Он почти изменил мiр (Acting president) - Владимир Викторович Бабкин Страница 21

Я спокойно оглядел их лица. Выражения разные. Конечно, они все люди многоопытные и в бизнесе многомудрые. И думают все наверняка не только также, как сейчас ОСТОРОЖНО сказал господин Диамантини, но и значительно более критично. Хотя, большинство, конечно, предпочло промолчать, выдвинув провинциала Диамантини на первый план. Тот же «хлебный король России» господин Филиппов не стал лезть на трибуну, предпочтя молча солидаризироваться с дуайеном, но не устраивать личной фронды Государю.

Убедившись, что больше дураков нет, я подвел предварительный итог «дискуссии»:

— Что ж, господа, я ВАС услышал.

Я намеренно подчеркнул ВАС, дабы показать всем, что отсидеться в стороне не удастся никому, сделав вид, что Диамантини лишь выразил свою личную точку зрения, с которой они категорически не согласны. Нет-нет, господа. И ещё раз — нет. Мы тут не в песочнице играем, а я не мальчик в штанишках на лямках через плечо.

— Что ж. Мне есть что ВАМ предложить, что ВАМ сохранить и чего ВАС лишить. И, как вы понимаете, это не фигура речи. Империи нужны партнеры, а не саботажники и вредители. Я ПОКА никого ни в чем не обвиняю. Но Отечеству нашему нужны эти элеваторы, и они будут сданы в срок. С вами или без вас. Когда, подчеркиваю — КОГДА, случится засуха, мы без этих элеваторов просто пропадем. Погибнут миллионы. У меня аналитики лучше ваших, и специалисты в сельском хозяйстве, метеорологии, транспорте и прочем намного более грамотные, чем ваши любители. Повторяю, с очень большой долей вероятности, уже начиная с этой осени у нас начнутся проблемы в сельском хозяйстве. Следующий год на большей половине европейской части России станет катастрофически засушливым.

Верноподданнический скепсис на лицах. Мол, царь-батюшка совсем кукухой поехал…

Что ж, я не Калигула, который объявил своего коня сенатором Рима, но Калигула плохо кончил. Как, впрочем, и Цезарь. Я пока жив, а это не так просто, если ты сидишь на троне. Моих предков, которые умерли в постели своей смертью, можно на пальцах пересчитать. На пальцах одной руки.

— Понимаю ваше беспокойство, господа. Однако, договоренность об элеваторах была одним из условий вашего допуска к государственным закупкам и казенным кредитам. Мы так условились, не так ли? Или кто-то полагал, что, как в старые добрые времена моего брата Николая, можно будет взять аванс и ничего не сделать? Нет, господа, я не верю, что истекшие четыре года ничему не научили таких опытных купцов, как вы. Элеваторы вам придется построить в срок и в полном объеме. Так что оставим Главного Инквизитора без работы. Со своей же стороны, могу вам гарантировать, что если через три года какие-то элеваторы окажутся убыточными, то я найду, так или иначе, покупателя на ту часть вашей собственности, от которой вы захотите избавиться.

По рыночным ценам, разумеется. Хи-хи.

— Что касается американского зерна, то я вам уже говорил о том, что оно не попадет на розничный рынок и не составит вам конкуренцию. Более того…

Господи Боже, почему я так часто чувствую себя не Императором-Самодержцем, а Крестным отцом итальянской мафии? Интересно, моя Маша, бывшая итальянская принцесса Иоланда Савойская, чувствует что-то подобное?

Власть — грязная штука. Политика — это искусство возможного, или как там? Нет. Политика — это искусство создать невозможную ситуацию для других. Ситуацию, которая не оставляет выбора. Ситуацию, в которой поступают предложения, от которых невозможно отказаться.

Или кто-то и вправду верит в то, что правители великих государств только и делают, что изображают умное лицо, пьют коньяк, курят сигары и глядят вдаль, диктуя свои умные мысли секретарю и министрам? Да как бы не так!

Интриги, деньги, кровь и грязь.

Богатейшие люди, Уолл-Стрит, Старые семьи.

«Мраморный клуб» и всякие Ротшильды с Рокфеллерами.

Древнее дворянство и новые нувориши.

Генералы и высшие чиновники.

Промышленники и землевладельцы.

Гигантские инфраструктурные проекты, потребность в гигантских инвестициях и огромные долги.

Люди. Кадры. Подданные.

Власть.

Я отправил на виселицу и в Сибирь множество людей. Ещё больше я выслал в революционную Мексику. Хорошо ли я сплю ночами? Нет. Нет, не приходят ко мне ночами кровавые мальчики. И девочки кровавые не приходят. Слишком хорошо я помню, что бы тут было без меня. Но я боюсь не успеть, боюсь опоздать, моё послезнание уже мне почти ни в чём мне не помогает, а лишь напоминает, что впереди меня/нас ждёт очередной такой-то кошмар. И я уже не знаю, когда он случится.

— …по факту, мы сконцентрируем на своих складах огромное количество мирового продовольствия, и не мне вам рассказывать о том, что происходит с ценами на мировом рынке при дефиците какого-то важного товара, или, в данном случае, продукта. Но вся эта игра обернется огромными убытками, если всё это гигантское количество зерна просто сгниёт на наших складах. Будет ли это разумным? Почти наверняка, наши конкуренты не назовут нас умными людьми, не так ли? Посему, это беспроигрышная партия. Мы и свой народ накормим в случае голода, и сможем сыграть на хлебных биржах, если значительная часть американского зерна уйдет в наши закрома.

Отпиваю воду из стакана, и, промокнув губы платочком, замечаю:

— Кроме того, господа, в случае засухи, которую прогнозируют мои аналитики, наступит страшный голод. Не мне вам напоминать о том, что едва не случилось в Петрограде при значительно более слабой нехватке продовольствия. Мы же не хотим революции, верно?

Возражений не последовало.

— При грамотном хранении зерна мы ничего не потеряем. Но без элеваторов это невозможно и вам это отлично известно. Поэтому нам нужны элеваторы в достаточном количестве, нужны условия хранения, нужны схемы реализации излишков на мировом рынке. И, конечно же, нам нужно американское зерно в обоих случаях.

Не давая возможность начать дискуссию, интересуюсь у премьер-министра России:

— Так что нам мешает это сделать?

Самарин поднялся и хмуро ответил:

— Государь, в Вашингтоне неопределенность. Никто не хочет брать на себя ответственность. Что-то происходит там на самом верху, и мы пока не знаем что.

Хмыкаю.

— Мне тут птичка на хвостике принесла известие. Но, дамы и господа, если эта новость выйдет за пределы этой комнаты, то я буду знать, что это кто-то из вас. Это ясно?

Все кивнули. Почти синхронно. Даже Маша. Как будто она не знает))).

Выдержав паузу, сообщаю: