Афганский рубеж 2 - Михаил Дорин Страница 21

И в это время на соседнем берегу появился главный персонаж этой картины. Прихрамывая, к воде подошёл человек с большим ящиком. Он поставил раскладной стул, закинул удочку и поставил ящик себе на ноги. И тут понеслось! Ящик оказался аккордеоном.

Никогда не думал, что звуки этого инструмента могут так отдаваться в душе. Мелодия такая, что хочется спеть что-нибудь народное. Если б знал слова, так бы и сделал. А на пешеходном мосту кто-то узнал музыку и затянул песню.

— Да, видно, смерть не для меня. И снова конь мой вороной, меня выносит из огня, — услышал я песню.

Раньше никогда бы не подумал, что так меня может зацепить народное творчество.

Ещё раз осмотрелся по сторонам. Чудесный вечер! Набережная Тверцы. Сирень цветёт, наполняя прекрасным запахом всё вокруг, и я вижу, как в мою сторону идёт девушка.

Тёмные волосы накручены, став волнистыми. Одета в белую кружевную блузку и летящую шифоновую юбку.

Идёт медленно. Походка от бедра, а на лице улыбка. Радуется заходящему солнцу и предстоящей встрече. И всё в ней прекрасно, кроме того что я её знаю. В любой другой ситуации перемахнул бы через ограду и несколько цветочков сорвал для дамы.

Но это Тося. Самая настоящая Тося, которая никак не может выкинуть из головы Клюковкина. Завидев меня, Антонина потеряла дар речи.

— Саша! Миленький! Я ж думала… и не думала! — кинулась мне на шею Тося и принялась целовать меня в обе щёки.

— Тихо! Тихо! — попытался я вырваться из крепких объятий, но девушка в меня вцепилась намертво.

— Это же какой сюрприз! Судьба!

— А по-моему, очень хитроумная комбинация, — ответил я, отцепив от себя Тосю.

— Я ничего не подгадывала! Больно ты мне нужен, — отмахнулась Антонина и, надув губы, сложила руки на груди.

— Судя по всему, очень даже нужен. Мы с тобой уже всё обговаривали и в Соколовке, и в Афганистане. Теперь ты решила и в Торске пообщаться?

— Я… я… я вообще не хотела с тобой говорить. В гости к подруге приехала. Я ей про тебя рассказывала, что…

— Слышал о сравнении с домашним рогатым скотом. Неприятно, — ответил я и повернулся к реке.

Облокотившись на ограждение, я продолжал наблюдать за происходящим вокруг. Тося пыжилась, возносила руки к небу, ходила рядом, но разговаривать со мной не решалась.

— Саш, ну раз уж мы здесь, давай погуляем.

— Вставай рядом и гуляй.

— Клюковкин, ножками обычно гуляют. Что это за стоячая гулянка?

— Присоединяйся, и тебе понравится.

Пару минут Антонина дулась, а потом встала рядом. Приятный аромат духов девушки перебивал цветочные запахи. В молчанку тоже долго играть не стоит. Я спросил у Тоси, как она умудрилась свалить из Афганистана.

История про больничное оборудование, которое погрузят в Ил-76 на аэродроме Мигалово в Калинине, а потом доставят в Баграм — похожа на правду. Одно непонятно: — Тося тут при чём?

— А что тут такого? Мы раненых сопровождали. Или думаешь, я из-за тебя сюда приехала?

— Конечно. Подруга тебя свела с парнем. Только вот им оказался я. Совпадение? Не думаю.

Пока Тося ворчала, пытаясь оставить за собой право последнего слова, с воды начали взлетать утки. И это не очень хорошо.

— Знаешь, Клюковкин, ты оборзел. Думаешь, я вот так могу приехать из-за тебя с другого конца страны?

— Факты — вещь неумолимая. Нам бы в сторону отойти.

— И не подумаю!

А стоило бы! К нам приближалась стая уток, которая после обильной кормёжки явно захочет сбросить «балласт».

— Пошли говорю, — повысил я голос, но было поздно.

Неумолимое надвигалось на Тосю, которая в порыве злости бродила на расстоянии нескольких шагов передо мной. И надо же такому случиться, что она оказалась в эпицентре коллективного недержания уток.

«Бомбардировка» была страшной!

— Твари! Ненавижу! — ругалась Тося, чья блузка стала похожа на шкуру далматинца.

Никогда бы не подумал, что в утках содержится такое количество помёта.

— Да что же это такое⁈ Я два часа волосы крутила! — орала на всю улицу Тося, над которой начали посмеиваться молодые парни и девушки.

В такой ситуации бросить даму, совесть не позволяет.

— Я страшная! — ревела Антонина.

— Пойдём. Я помогу.

Мы спустились к реке и начали отмывать блузку. Следом приступили и к голове. На наше счастье, это удалось сделать достаточно быстро.

Солнце уже почти село, и с каждой минутой становилось прохладно. У Тоси уже зуб на зуб не попадал, так она дрожала от холода. Пришлось делиться с ней тёплой кофтой.

Я завёл её за спину и сказал снимать блузку.

— С… умааа… сош… ёл? — дрожала Тося, возмутившись предложением о мимолётном «стриптизе».

— Переодень мокрую блузку. У тебя два варианта — простуда или раздеться. Как медик, ты лучше меня знаешь, что полезнее в данной ситуации.

Тося фыркнула и сказала мне отвернуться. Пока она переодевалась под моим прикрытием, несколько раз нарекла это свидание худшим в своей жизни.

— Раньше думала, что в Соколовке крайние встречи с тобой были кошмаром. Но утки меня переубедили, — возмутилась Тося.

— Теперь давай домой. Я тебя провожу.

— Нет. Ещё пойду гулять. Меня уже обосрали с ног до головы. Хуже уже не будет, — стояла на своём Антонина.

— Как хочешь, — ответил я и пошёл в сторону остановки.

Через минуту Тося меня догнала и попросила проводить домой. Мы сели на один из последних автобусов и доехать до квартиры.

Поднявшись во временное жилище, я попросил назад свою кофту. Но тут опять случились проблемы.

— Тут… в общем кран течёт в ванной. Я помыться не смогу, если не починить.

Меня удивляет, насколько я всё же добрый. Не могу отказать женщине в помощи. Найдя в квартире инструменты, я принялся за работу.

— Чай будешь? — спросила Антонина, когда я нашёл причину протечки.

— Куда уж мне деваться. Наливай, — ответил я, и Тося на радостях убежала на кухню.

Закончив с починкой, меня проводили к столу. Пока Тося вымывала остатки утиного помёта с волос, я пил ароматный напиток. Специально для меня Антонина достала с верхней полки «Индийский чай» в красно-зелёной упаковке от Рязанской фабрики.

Чай хороший, но ещё лучше были конфеты. Тут тоже не поскупилась Тося и поставила целую вазу различных «Белочек», «Каракумов» и других «Мишек в лесу».