Псионикум - So..The End Страница 20

минуту другую я погрузилась в пучину собственного сознания, прорвавшись через чёрную пелену первичной стенки разума. Белая комната встретила меня неприятными ощущениями. От яркости вокруг глазам было крайне неприятно, но вскоре я привыкла. На противоположной стене, словно на проекторе, каскадом мелькали кадры собственных воспоминаний. Некоторые из них я не узнавала, что было необычно. Хотя нет, вру, не хотела узнавать.

— Ты дофига умная, что ли?

— Чокнутая…

— Эй, ты!

— Мелкая дрянь… Никто не смеет так со мной разговаривать!

— Ты никто! Никто!

— У неё ведь родителей даже нет… Ха-ха. Отказались! Отказались от тебя!

— Молчи, когда с тобой говорят взрослые!

Перекрикивали друг друга различные голоса из прошлого, но я старалась не обращать на них внимания. Это ведь уже позади и вообще чушь полная. Такими словами меня не задеть.

Так, для начала нужно вспомнить, как я смогла получить доступ к разуму Кэссиди? Я стала прокручивать в уме то, что там ощущала полчаса назад. Ничего кроме того тоннеля и давления на ум не пришло. И думаю, с Кэссиди получилось лишь потому, что она хорошо ко мне относится. Как и я к ней, соответственно. Ну да ладно, попытаюсь вызвать тот информационный поток. Гм… Попробуем.

Некоторое время спустя я вроде бы ощутила его. Белая комната рассыпалась словно песок. И я рухнула в пропасть, но никакого тоннеля, будто резко сорвалась с обрыва, лишь мельком увидев то, что явно мне не принадлежало — мальчика с черными кудрявыми волосами, который катался на лошади. Его держали сильные крепкие руки. И он был так счастлив. Его переполняли самые прекрасные чувства, а его счастливый смех так и оставался в ушах приятным эхом.

Чувство счастья быстро пропало. В реальность меня вернула боль. В висках и внутри глаз стреляло сильной пульсацией. Не в силах терпеть мучения издала тихий стон и стала массировать переносицу. В груди ощущала тяжёлое давление, будто бы захлёбывалась. В памяти тут же всплыла больница после аварии — не самое приятное воспоминание.

— Анна? Анна, как ты? — доносился рядом обеспокоенный голос Кэс.

— В порядке. Всё в порядке.

— Отдышитесь, мисс Рейн. Не спешите.

Да… Спокойствие мне не помешает. Чуть позже меня немного отпустило.

— Мисс Рейн, что вы нам расскажете?

— Да, сейчас, — прочистила горло. — Я увидела мальчика — чёрные кудрявые волосы, пухлые щечки, карие глаза с длинными ресницами. Его переполняли радость и гордость, оттого, что рядом с ним был его отец, который катал его на лошади и который был рядом. Испытала яркое чувство защищенности, когда этот мир представлялся совсем не таким, как сейчас, полный боли и страдания. Прекрасный миг из детства, куда хочется возвращаться и который хочется сохранить в памяти навечно… Это ведь были вы, профессор?

— Всё так… — со странной интонацией в голосе произнёс Краусс. — Я концентрировался на одном ярком воспоминании из детства и крутил его в мыслях. И вы это увидели, юная леди. Нет, не только смогли увидеть, но и прочувствовать его, пропустить через себя, как я это помню. Как я и думал, у вас предрасположенность к эмпатии и телепатии. Очень и очень сильная.

— Оу… — протянула Кэс рядом.

То, что я сделала, что-то уникальное? Не совсем поняла я его слов и реакцию Кэс. Тут не стоит удивляться и возгордиться. У каждого из нас имеется предрасположенность к чему-либо. Люди не одинаковые, у кого-то имеется талант к музыке, к рисованию, к наукам, к безделью и дебошу. Похоже, так же и в псионике, кто-то более успешен в телекинезе, биокинезе, а кто-то в ясновидении и телепатии.

— Значит, я успешно сдала задание, профессор?

— Разумеется, мисс Рейн. Но не думайте, что это пустяки. Заглядывая в чужой разум, вы не можете не пережить то, что пережил он и перенять что-то чуждое вам. А это чревато непредсказуемыми и опасными последствиями. На первый взгляд не самыми явными, но в конечном итоге, изменения могут быть необратимыми. Несмотря на природную защиту, личность как и разум вещь хрупкая — измените одну деталь, поменяется всё. Так что будьте осторожны, мисс Рейн. Телепатия — одна из самых опасных и «скользких» наших способностей. Никогда не относитесь к ней с пренебрежением. Почувствовали отторжение, не стоит давить. Может вы и сможете это пережить, но ваш объект не всегда.

— Учту.

— Надеюсь. Порой отказ от этой способности — мудрый выбор. Но разве кто-то устоит перед соблазном копаться в чужом разуме. Бывали случаи, когда разум телепата и его объекта взаимно уничтожали друг друга, или захлопывали друг друга в ловушку.

— Уничтожали? — одновременно с Кэс спросили мы.

— Изнуряли друг друга до такой степени, что впадали в вегетативное состояние после истощения.

И он только сейчас об этом говорит?! Мда…

— Оо…

— Я не думал, что у первокурсников получится пройти первичный барьер разума. Хорошо, что вы доверяете друг другу. Что ж, можете быть свободны.

— До свидания, профессор.

— До свидания.

— Ненавижу телепатию, — в который раз повторила про себя Кэссиди на выходе из аудитории.

— Да… Думаю, теперь понимаю, почему.

— Анна? — резко сменила тему Кэссиди.

— Что?

— Что я тебе говорила, профессора не любят «умников», — объяснила свои пинки Кэссиди.

— А-а, ничего не могу с собой поделать, — в ответ услышала лёгкое фырканье.

— Зато он заметил твои способности. Посмотрим, сколько баллов тебе ещё надо будет набрать, чтобы избежать вылета.

Пока Кэс проверяла таблицу, я обдумывала слова Краусса. Он прав. Что-то не нравится мне телепатия. Во время погружения в чужой разум я открывала дверь и в свой собственный. Куда более опытный телепат мог бы хозяйничать в моем разуме как у себя дома. Но гораздо опасно другое — в какой-то момент я будто бы становилась другой. А что если в один из таких моментов я останусь такой навсегда? Можно, конечно, тренироваться. Но в погоне за этой «туманной силой» потерять себя? Нет. Пока я могу здраво оценивать свои мысли, буду просто учиться другому, телекинезу, например. Телекинез мне по душе.

— Анна? Ты меня слушаешь?

— А? Так, призадумалась.

— Для той, кто делает вид, что ей на все плевать, ты слишком много думаешь и пытаешься понять. Вот, посмотрела, сколько он тебе поставил. Твоё отставание сократилось, но не так сильно, как хотелось бы. Похоже, остальные тоже поднапряглись за этот месяц.

— Напряглись? Это ещё мягко сказано. Чую скоро стану сверхразумом, если так продолжу учиться. Я в жизни так не училась. Удивляет, что я все ещё в своём уме.

— Ну, привыкай. Меня так с детства таскали.

— А что мне остаётся…

— Крепись неофит, крепись! Это только цветочки! —