Сирийский рубеж 3 - Михаил Дорин Страница 20

В это время я уже был на КДП рядом с руководителем полётами.

— О! Здаров! — поприветствовал меня Володя Шохин — бессменный руководитель полётами в Хмеймиме.

— Привет! Готовы? — спросил я, заметив как Владимир разложил план вылетов на сегодня перед собой.

— А то! Не каждый день турку даём просраться, — посмеялся Шохин и встал со своего места.

В зале управления уже стояли индикаторы системы ВИСП-75, с помощью которых группа руководства управляла полётами. Пока что всё было тихо. Запуск дали только для Як-44 и его прикрытия.

Пока я смотрел на стоянку, кто-то докладывал и вызывал Шохина через аппараты громкоговорящей связи. Но он даже не дёрнулся.

— Владимирович, а ты ответить не хочешь пожарной машине? — спросил я.

— Саня, у меня правило. Я ни одну смену не начинаю, пока не налью себе чай или кофе, — ответил он, наливая кипяток в кружку.

Тут на КДП появился и Каргин. Поздоровавшись со всеми, он снял куртку и сверился со временем на больших часах.

— Время контролируем, — скомандовал Виктор Викторович и занял место… Шохина.

В этот момент лицо Каргина изменилось.

— Так, а где РП сидит? — спросил полковник.

— Вы на его месте, — ответил я.

Каргин мгновенно подскочил и пересел на другой стул.

— О нет! Спасибо! То-то я почувствовал, что мне как будто по заднице током било.

Все поулыбались от такой оценки работы руководителя полётами. Не зря это рабочее место зовут электрическим стулом.

Володя вернулся на своё место. Заместитель командира корпуса ещё раз сверил часы. На КДП воцарилась тишина. Да и на самом лётном поле всё затихло.

В этот момент на перила балкона за окном приземлилась небольшая птица. Я подошёл ближе к окну, чтобы рассмотреть незваного гостя. У птицы был короткий раздвоенный хвост и очень длинные, загнутые назад крылья, напоминающие полумесяц.

— На стрижа похож, — сказал я.

Зазвонил красный телефон. Прилетевший к нам стриж быстро упорхнул. Как раз когда Каргин поднял трубку.

— Да, товарищ командующий! Готовы. Ждём. Есть в расчётное, — ответил Виктор Викторович и повесил трубку.

Прошло три минуты, и Каргин дал команду в эфир.

— Внимание! Режим 10.

Тут всё и началось. Взревели двигатели вертолётов, начав запускаться раньше ударных групп бомбардировщиков и штурмовиков. Як-44 уже вырулил на полосу и начал разбег. Следом за ним взлетела пара МиГ-29, которые будут его прикрывать.

Начали хрипеть динамики. Стёкла КДП вздрагивали от прогрева двигателей на полосе. Каргин только и успевал что-то помечать себе, но потом просто начал переписывать всё у Шохина.

— 201-й, режим 11, — услышал я доклад Тобольского, который означал готовность к взлёту.

Он со своей группой в составе звена Ми-28 и звена Ми-24 должен будет нанести удар по опорным пунктам на севере провинции Латакия. Эту задачу вчера отработали даже «пешим по лётному».

— Внимание, паашли! — скомандовал Олег Игоревич.

Вертолётная стая начала постепенно взлетать, уходя резким отворотом на север. Следом начали запускаться и экипажи ПСО.

— 501-й, режим 11, — услышал я низкий голос одного из командиров Ми-8.

— Да ну на фиг, — проговорил я и подошёл к плановой таблице, которая лежала у руководителя ближней зоны.

Фамилия лётчика была Могилкин. Тот самый, который в госпитале в Думейре лежал с фурункулом. А до этого его, скрепя зубами, допустил в Сирии летать Тобольский.

— Что не так, Сан Саныч? — спросил у меня Каргин.

— На ПСО поставили молодого парня. У него опыта мало, — не стал я врать.

— Вот и будет набираться, — махнул рукой Виктор Викторович.

Кто ж против. Когда-нибудь Могилкину всё равно предстояло бы выполнить первый боевой вылет.

Экипажи ПСО под прикрытием Ми-24 взлетели в направлении района дежурства. Тут настала очередь запускаться и выруливать «тяжёлой артиллерии».

Мгновенно над лётным полем воцарился неимоверный гул. Начали запускаться Су-24 с полной бомбовой загрузкой. Следом загудели двигатели Су-25.

— 105-й, режим 11, — доложил в эфир Бунтов, который был ведущим группы Су-24.

Его пара стояла на исполнительном старте и прогревала двигатели. Воздух буквально рвался от нарастающего гула. Но это было только начало.

— 105-й, режим 12. Паашли! — скомандовал командир полка.

Секундная тишина и тут воздух разорвал гул форсажей. Ощущение было такое, будто стёкла ещё немного и выпадут. «Рашпиль» мчался по полосе, подняв нос. Совсем немного и он оторвался от бетонной поверхности.

И так в течение пятнадцати минут практически вся штурмовая и бомбардировочная авиация полка ушла на задачу. Началось томительное ожидание и нервное прослушивание канала управления.

— 5000 занял.

— Наблюдаю. Пристроился справа, — вёл Бунтов переговоры в эфире.

Что-то больше разобрать было сложно. Вертолёты и вовсе не слышно. Больше всех давали команды операторы Як-44.

— Выходим на боевой. Главный включил.

— Готов к работе.

— Понял.

Все фразы произносились быстро, чётко. Даже при плохом качестве связи я всё прекрасно разбирал.

— Строго по времени, — приговаривал Каргин, прохаживаясь вдоль окон.

— 201-й, понял, вышли на боевой, — подтвердил оператор Як-44 местоположение группы Тобольского.

Я продолжал себе отмечать, где примерно сейчас находятся вертолёты. То же самое делал и руководитель ближней зоны и Шохин.

Совсем немного времени остаётся до удара. Представляю, какое сейчас напряжение в кабинах самолётов и вертолётов. Я взглянул на экран локатора. Несколько меток уже практически у самой границы с Турцией. Пожалуй, нет уже пути назад.

— Внимание! Сброс, — доложил Бунтов.

Каргин быстро подошёл к телефону и позвонил с докладом командующему. В эфире продолжались бодрые доклады о сбросах бомб.

Прорвался даже Тобольский. Его группа отработала по целям.

— Понял. У всех… — начал говорить оператор Як-44, но прервался.

В эфире продолжалась свалка, в которой и позывной то разобрать было нельзя.

— Понял, на обратный. Всеми отработал.

— Вышел вправо. Готов на обратный курс.

— Вправо… крен… Не пойму…

Последняя фраза меня насторожила. Голос был какой-то напряжённый.

— Владимирович, у кого-то что не так, — сказал я, подойдя ближе к динамику на его рабочем столе.

— 501-й… эм…

— Повторите, 501-й, — переспросил оператор Як-44.

— 501-й, иду по обратному. У меня что-то с управлением.

Это был Могилкин. Если какой-то отказ, ему нужно садиться и не геройствовать.

— Саныч, что скажешь? — спросил у меня Каргин, который только что услышал о проблеме.

— Пускай подбирает площадку и