Patria o muerte - Герман Иванович Романов Страница 20

— Потому будем ожидать, когда президент Митре отбросит с себя лицемерную маску нашего «союзника» и открыто выступит на стороне Бразилии. А этот момент наступит со дня прохода бразильского флота по Паране. Вот тогда мы и начнем войну, но не против Аргентины, а лишь ее президента. О том и объявим, а пока нам остается только ждать. И готовить наши войска к будущему наступлению — надеюсь, что вместе с нами выступит генерал Уркис с ополчением своих провинций, тогда у нашего южного соседа начнется очередная внутренняя война, которой мы и воспользуемся.

Вот теперь после слов президента всем стало ясно, что исход войны напрямую зависит именно от событий, что произойдут в Аргентине. Сама же Бразилия, несмотря на все ее могущество, вести войну против Парагвая может только с превеликим трудом. В штате Мату-Гросу много войск императору никак не сосредоточить, в то время по реке Парагвай можно постоянно отправлять туда пароходами подкрепления, а имевшейся кавалерии более чем достаточно, чтобы при необходимости полностью разорить территорию огромного штата, где вообще невозможно будет жить, а не только воевать. И Мисьонес бразильцы не полезут — та же ситуация, аналогичная. Так что без Аргентины воевать невозможно, хоть трижды заблокируй побережье Уругвая. Торговля уже пошла через посредников, а дельцы охотно взимали свой «жирный процент». И более того, два зашедших парохода уже были «выкуплены» Лопесом — для них путь был в один конец.

— Пока же будем использовать время для подготовки войск, и постараемся наладить переделку «тауэров» в винтовки — их превосходство мы сами испытали на стрельбах. С таким оружием мы победим неприятеля, главное, чтобы его было у нас побольше.

Тут офицеры заулыбались, посмотрели на Мартинеса — тот стал как бы «своим», признали, что и говорить. «Легенда» осталась прежняя — дед сбежал со всем семейством еще во время войны за независимость, полвека тому назад — кто сейчас вспомнит о тех событиях. А внук вернулся на родину, сохранив на чужбине знание языка. И более того — уже оказал важные услуги, потому Лопес именует порой его командором на английский манер — то есть командующим немногочисленным отрядом парагвайских кораблей. И на то у диктатора имелись причины, главная из которых в том, что «речники» совершенно не имели представления как им победить более многочисленную по числу вымпелов и пушек вражескую эскадру. Капитан де навио Меса о тактике и морских сражениях имел смутное представление, будучи прежде командиром батальона. Пароходы ведь появились семь лет тому назад, а пушки на них вообще недавно поставили, а с подготовленными офицерскими кадрами проблемы сплошные — никто не имеет представление как воевать. Так что за дона Алехандро уцепились мертвой хваткой, особенно после того, как поняли, что шансы на победу имеются. Так что родственник Лопеса, а отнюдь не его однофамилец, как оказалось, стал при нем флаг-офицером, а Меса охотно, и с видимым облегчением, передал ему, как говорится, «бразды правления». И охотно согласился быть заместителем, и сейчас занялся спешной подготовкой «инфантериа де марине» — морской пехоты, без активного участия которой победные бои на реках невозможны. И моментально воспрянул духом, ощутив себя прежним — все же из «сухопутчиков» флагманы никудышные, лучше их использовать на понятном для пехотинца деле, которому они посвятили свою жизнь.

Парагвай лихорадочно готовился к войне — из кадровой армии спешно формировали сразу четыре бригады в пару пехотных батальона и кавалерийский полк с артиллерийской батареей и саперной ротой каждая. По мобилизации решено дополнительно сформировать три пехотные бригады такого же состава, и к ним две кавалерийских. В «мобильные» соединения свели по три кавалерийских полка, с приданной артиллерией. Армию разделили на две равные группы — одна, из кадровых частей, начинает наступление на Мату-Гросу по реке, вторая под командованием полковника Роблеса находилась в Умаите, в основном мобилизованные. Да еще одна кадровая пехотная бригада дислоцировалась в Энкарнасьоне, прикрывая этот удаленный от столицы край, через который две недели тому назад он проплывал на пароходе. Но как много воды уже утекло за столь короткий срок, а теперь наступает самая решающая пора — завтра Лопес с ним отправляется в Асунсьон на Рождество. А там остается всего полгода, и речная гладь Параны станет местом сражений — нужно успеть с приготовлениями…

Именно благодаря своей многочисленной кавалерии, состоящей из гуарани, «природных» всадников, мало в чем уступающих тем же донским казакам, парагвайская армия побеждала порой интервентов и столь долго сражалась против лучше вооруженных войск «Тройственного альянса»…

Глава 12

— Пруссия готова продать нам стальные пушки системы Круппа, подобные тем, которыми вооружена их армия — речь идет о двух десятках шестифунтовых пушек. Вы были правы, когда сказали мне о «русском заказе», дон Алехандро. Такие четырехфунтовые орудия у них не только есть, но их готовы продать за золото по сходной для нас цене, или за сахар и табак, за дерево кебрахо, которые обойдутся им по значительно меньшей цене, чем обычно. Мой посланник указал, что нам закупленные пушки обойдутся втрое дороже, чем русскому императору. И более того — этот самый Альфред Крупп, «пушечный король», как вы его назвали, готов поставить половину немедленно, и вместе с большим винтовым пароходом, что их привезет нам. Я специально решил закупить и его для нашей флотилии, как вы меня о том попросили — вот посмотрите, телеграмма только что получена из Берлина, мои дипломаты сильно торопятся с этим делом.

Мартинес взял в руки листок — благодаря телеграфной связи с Буэнос-Айресом в Асунсьоне могли получать депеши из любой точки мира, причем в Париже, Лондоне и теперь в Пруссии были парагвайские посланники, не говоря уже о побеждающих в войне с конфедератами САСШ. Присел на стул — Лопес всегда старался усадить его, нога сильно болела и опухла. Судя по язве, то было следствием укуса какой-то летающей твари, все же в полосе между субтропиками и тропиками их неимоверно много, всяких ядовитых кровососов. Вчитался в текст — Крупп предлагал точно такой же заказ как русскому императору — сотня четырехфунтовых орудий новейшего образца, принятого на вооружение в этом уже днями истекающем 1864 году. Разница только в одном — первую партию орудий Крупп царю подарил от своих «щедрот»,