Русская Америка. Сухой закон 3 - Михаил Дорохов Страница 2

— А курение здесь, я гляжу, разрешается? — спросил я украдкой у Волкова.

— Пророк по поводу этого ничего не объявлял, — на полном серьёзе ответил плут, — А если не говорил, то значит, можно.

Мы оказались в просторном помещении, отделанном деревом. Вообще, было ощущение, словно мы зашли в какой-то салун на Диком Западе из фильмов про ковбоев. Только вот атрибутики в виде высокого здоровенного бара, рулетки, карточных столов и прочего — здесь не было от слова совсем. Зато по стенам висели головы-чучела различных добытых на охоте животных.

Когда мы вошли, гомон стал чуть тише. На нас внимательно уставились сразу с два десятка глаз. Стало неуютно.

— Вон местный шериф, — шепнул Волков и поманил меня за собою.

Мы прошли через зал и я, обходя столик, столкнулся лицом к лицу с совсем молоденькой девчушкой, которая разносила еду на подносах. Она от неожиданности подняла глаза и посмотрела мне в лицо. Я улыбнулся. А она сначала смутилась и зарделась, но затем её личико исказил ужас. Девочка начала оглядываться по сторонам, будто ища поддержки. Но взгляды всех мужчин были суровы. Оп-па! Ещё одна особенность. В зале не было ни одной женщины за столиками. Только мужики.

— Шериф Граймс! — обратился Волков к широкоплечему мужчине, стоящему к нам спиной около барной стойки.

Он обернулся к нам. В руках его была чашка с ароматным кофе. Серые холодные глаза пробежались по всей нашей компании и остановились на мне. Строго, словно по линейке, выбритые усы, прямой нос. Волевой подбородок. На шерифе был бежевый полушубок с начищенной звездой на груди. Полушубок прихватывал пояс, где в кобуре покоилось далеко не табельное оружие. Кольт-Миротворец сорок пятого калибра.

— Чем обязан?

— Шериф, это Алекс Соколов. Вы говорили, чтобы он лично забрал своих людей.

— Приветствую, шериф, — я снял шляпу и протянул руку.

Он даже не двинулся, оставив свою ладонь на поясе. Затем сёрпнул ещё раз кофе, и продолжил, как будто бы ни в чём не бывало:

— Меня зовут Фил Граймс. Пойдёмте, не будем терять времени.

Он протянул руку и поставил чашку на стойку. Я заметил, как на его запястье блеснули чётки из полированного чёрного камня.

Шериф прошёл сквозь наш строй, смерив взглядом Синицына, и зашагал наружу. Я двинулся следом, переглянувшись с Волковым. Мы пошли по улице. А я решил задать пару вопросов местному блюстителю закона.

— Фил, что произошло? Мне сказали, что на моих людей напали дикие звери.

— Медведь.

— Разве они не впадают в это время в спячку? — нахмурился я.

— Не всё. Вы что, никогда не были на охоте?

Мне показалось, что в голосе шерифа засквозило презрение.

— Бывал. Но зимой они редко просыпаются.

— Но просыпаются же… — пожал плечами шериф, давая понять, что лично его полностью удовлетворяет это объяснение.

Мы прошли во двор и подошли к какому-то хозяйственному помещению.

— Здесь у нас есть ледник, — коротко пояснил шериф, — Для скота…

Я услышал, как за спиной шумно выдохнул Синицын. Сам я стиснул зубы, но продолжил следовать за Граймсом, который начал спускаться в подвал.

— Вот они! — махнул он рукою на накрытых холстиной людей, — Забирайте.

Я вышел вперёд и откинул большой кусок ткани в сторону. Позади послышались возгласы. Изуродованные, на леднике лежали двое бойцов Синицына. На них виднелись следы укусов. Конечности у одного были обглоданы начисто.

— Говорите медведь, шериф? — переспросил я.

— Да.

— И как это было?

— Мы нашли их в лесу, в полутора километрах от Хотфилда.

— Хотфилда? Разве это поселение называется не Аунего? — удивился я, осматривая тела.

— Мы не называем нашу общину индейским названием, — брезгливо скривился Граймс.

— Зато называете в честь конгрессмена… — усмехнулся я.

— В честь основателя общины, который поселился тут сто лет назад.

— Конгрессмен Билл Хотфилд — его внук?

— Он его младший сын. У Билл-старшего было очень много сыновей, — процедил шериф, словно разговор со мной доставлял ему зубную боль.

— Илья Митрич, посмотрите, — я поманил Волкова ближе, и мы вдвоём присели над одним из убитых.

— Что случилось? — тихо спросил он.

— У этого трупа конечности обглоданы. А у этого нет. До них медведь не добрался.

— Думаете, это медведь? — нахмурился Волков.

— Думаю да. Но есть нюанс… Смотрите.

И я указал на поперечные длинные синяки на запястьях одного из убитых. Илья Митрич прищурился. А затем скрипнул зубами:

— У них были связаны руки.

— Именно… Шериф, подойдите сюда, посмотрите, вы не видите ничего необычного? — спросил я.

— Нет, — безразлично покачал он головой.

— Здесь следы от верёвок или очень тугих наручников.

— Не могу ничего знать об этом. Коронер дал заключение. Убиты и объедены медведем. Тут водится много чёрных медведей.

— Коронер, я так полагаю, тоже из этого поселения?

— Нет, он живёт в Гленс-Фолсе.

— Местный?

— Да, он родился в нашей общине.

— Вы знаете такого человека? Николай Митрофанович Деньков. Друзья называют его Деньга.

— Нет, — чересчур быстро ответил шериф.

— Понятно. Похоже, тут мы ничего не добьёмся…

— Вы в точку, мистер, здесь и так всё понятно! — впервые улыбнулся Граймс.

Странный он. Ведь если показать труп любому коронеру в Нью-Йорке он, скорее всего, сразу даст отчёт о том, что руки убитого были связаны перед смертью. Откуда такая смелость? Я терялся в догадках.

— Забирайте! — скомандовал я своим людям, и они принялись укладывать обезображенные тела на холстины.

Когда мы погрузили тела в «Додж», я обернулся к шерифу.

— Мы побудем здесь ещё. Дорога была долгая. Нужно поужинать.

И осмотреться ещё немного. Но не говорить же ему об этом.

Неожиданно шериф не стал выказывать никакого пренебрежения и даже ответил:

— Господь посылает нам дары свои, чтобы мы разделяли их со всеми. Даже с неугодными ему.

Что-то я не помню такой строчки в Писании, которую он назвал в конце своего речитатива. Да и вообще где-либо не видел. Я окончательно убедился в том, что у Аунего есть второе дно. И ключ к нему лежит через Пророка.

— Я могу поговорить с Пророком? — задал я прямой вопрос в лоб, и шериф даже споткнулся.

Он повернулся ко мне и спокойно произнёс:

— Он сам говорит