Порт-Артур – Токио - Александр Борисович Чернов Страница 2

– Ну, это тривиально, – не удержался при высказывании такой банальности Михаил. Он ожидал от пришельца из будущего чего-то более оригинального.

– Тривиально, не спорю. Но необходимо для последовательности… Во-вторых, для его преодоления у нас существуют, – усмехнулся Балк, загибая пальцы, – пункт «А» – аппарат, вся иерархия начальства сверху донизу, которая осуществляет пункт «Б» – систему подавления страха. Тут вам и примеры из истории, и страх наказания. Помнишь, у Фридриха, который типа Великий: «Солдат должен бояться палки фельдфебеля больше, чем пули врага». Тут вам и раздача красивых железок – цацек в форме орденов и медалей. И, конечно, экономическое стимулирование.

– Какое экономическое стимулирование может быть на войне? – немного не понял полет мысли собеседника Михаил.

– Здесь-то как раз куча вариантов, от старого доброго «три дня на разграбление города» до современных мне «боевых», «командировочных» и прочих денежных добавок-надбавок. Хотя русский солдат, по сравнению с зарубежными коллегами, этим весьма неизбалован.

В-третьих, немаловажную роль играет степень обученности индивида. Ну и прочие сопутствующие ей факторы: вера в командира, вера в свое оружие, вера в своих товарищей. И еще, на уровне фона, вера в правоту своего дела. Пусть даже и с религиозным подтекстом, как здесь у вас практикуется. Если такое осознание присутствует на самом деле. Ведь и иначе бывает…

В паузах монолога Балк успевал подливать себе красное вино, до которого в окопах на перешейке руки не доходили с месяц.

– В-четвертых, организм наш, он и сам борется со страхом, ибо полное подчинение ему, как правило, приводит к самым печальным последствиям. Наша тушка это прекрасно интуичит, адреналин выделяется в лошадиных дозах. И вот тут, с моей точки зрения, как раз самое интересное. Ибо те индивиды, у которых этой реакции на страх не было, вымерли, еще когда наши предки скакали по деревьям. Итак, страх… Как люди его пережевывают и во что это выливается? Попробую, пожалуй, для наглядности объяснить тебе графически.

Откуда в руке бывшего спецназовца возник карандаш, Михаил опять не заметил. Эта особенность моторики Василия – делать простые вещи мгновенно и незаметно – в очередной раз ненавязчиво напомнила великому князю о том, с кем он имеет дело. Рука непроизвольно потянулась почесать шрам на правом бедре…

Балк тем временем уже увлеченно что-то черкал на подвернувшейся салфетке.

– Возьмем горизонтальную ось, определяющую поведение человека в бою. Слева пусть будут животный страх и ужас, до полного паралича и ступора. Лучше всего в литературе это состояние было описано у одного американца[1] (я его еще пацаном читал), когда молодой парнишка усрался под первым минометным обстрелом. Это его, впрочем, не спасло от осколка в череп.

Правый край – абсолютное бесстрашие. В реале такого не бывает, или это психическая патология, но допустим. Лучше всего иллюстрируется другим американским полковником в некоем фильме[2], который ты, к сожалению, посмотреть не сможешь. Тот янки, опять же под минометным обстрелом, устроил серфинг – это катание на досках по волнам. Классная, кстати, штука. Гавайцы придумали, может, слышал? Ну, будет время, покажу…

Значит, здесь, строго посредине, у нас с тобой будет точка «идеального солдата» – страх полностью уравновешен системой воздействия на него и собственным адреналином. Все остальные состояния – производные по оси в обе стороны.

Да, еще раз повторюсь, это мое собственное, доморощенное суждение… Так вот, по моей версии и по моим же многочисленным наблюдениям, до, во время и после боя среди русских солдат доля усравшихся крайне мала – не более одного-двух процентов. Она не сильно, как я заметил, зависит от того, какой это солдат и из какого он времени: срочник, «контрабас», ротный из Афгана или первой моей «пластилиновой» войнушки. Ну или тут: рядовой запаса Сибирского полка, казак или гвардеец.

Не делай круглые глаза, Миша. Название как название. Пластилин – это не только детская мягкая хрень, типа глины с воском, для лепки фигурок всяких и солдатиков. Это еще и их чеховская горная грязь, которую отмыть и отстирать – ума дашь. А еще их жвачка из местной дурман-травки, по консистенции она примерно такая же, многие там баловались… Про пластит, такую же липкую на ощупь, легко формующуюся пальчиками гексогеновую взрывчатку, которая, кстати, нам и тут очень понадобится, я скромно умалчиваю… Чехи? Да чеченцы, кто ж еще…

Так… Далее, от усравшихся вправо. Скажем так, относящихся к левой четверти оси, от полных штанов дерьма к просто трусливым. Таких у нас, как правило, не более десяти процентов, чаще меньше. Основная же часть русских солдат во все времена находится в диапазоне «осторожный – отчаянно храбрый».

И после того, как я это увидел и прочувствовал сам, и там и тут, появилось у меня твердое убеждение в непобедимости России. Это не патриотический треп, поверь мне, это твердая уверенность. Да, нас можно поколотить, и даже сильно. Но победить – нет. Или очень ненадолго, если быстро успеть припугнуть и облапошить наших вождей на мирных переговорах. Ну, это, по-моему, еще Суворов говорил. Или Фридрих?..

– Василий, а монголов ты за скобки своей философии выносишь? Они вообще-то с Руси дань триста лет собирали, – улыбнулся Михаил.

– Тогда раздробленная на княжества Русь еще не совсем Россией была. Но даже тогда, в том, клиническом случае, чем все кончилось? Сначала эти монголы не только Русь, но всю Азию как нож сквозь масло прошли да раком поставили, а затем еще и две трети Европы до кучи. И что? Следующие триста лет Русь медленно, но верно откусывала от бывшего татаро-монгольского мира по кусочку. Только и осталось от них, что сама Монголия в составе, кстати, Китая. И татары в Крыму да в Казани под властью Белого царя и вполне лояльные граждане нашей империи… Россия вообще у меня в тройке стран состоит, куда с вооруженной силой лучше не лезть никогда, никому и ни при каких обстоятельствах.

– А кто еще в эту тройку входит?

– Вьетнам и Афганистан. Там кто только зубы не пообламывал, и еще обломает. Хоть это сейчас не в тему, но на будущее: в Афгане нам нечего с англичанами делить. Пусть господа цивилизаторы сами огребают.

Теперь про себя. Ты же про личные впечатления «иновременянина» спрашивал? Когда я ехал «за ручей» в первый раз, конечно, боялся смерти, но контролировал себя. Только был еще один страх…