Гнев Несущего бурю - Дмитрий Чайка Страница 19

— Твои предложения? — откинулся я на спинку резного кресла.

— Убить, — коротко ответила Кассандра. — Но так, чтобы никто не подумал на нас.

— Серьезно, — кивнул я. — У тебя есть кто-то, кто все сделает чисто?

— Есть, — улыбнулась Кассандра, показав очаровательные ямочки на щечках, выдающих в ней пламенную поклонницу плюшек со сладкими начинками.

— И кто же это? — заинтересовался я.

— Ой, это такая смешная история, братец, — Кассандра взмахнула пухлой ладошкой, едва не ослепив меня блескучим переливом перстней. — У нас в порту ворюга завелся. То лавку обчистит, то дом богатый, то загулявшего купца с кошелем прирежет. Мы прямо измаялись, пока поймали его. Только провокация твоя помогла. Шатались мои люди по улицам, серебро в харчевне тратили без счета, а потом как бы на корабль возвращались. Один мой человечек углядел, что за ним идут, и в сторону складов пошел, где засада ждала. А разбойник тот за ним. Обрадовался, что купец пьяненький сам в темное место бредет. Там-то его и повязали, а на пытке он во всем признался.

— Почему не казнили? — не на шутку заинтересовался я.

— Портовый судья так и хотел сделать, — развела Кассандра руками, — да только я его своей властью помиловала. До того хорош, негодяй, что даже жалко убивать стало. Я же помню твои слова, что отбросов нет, есть кадры. Вот теперь это мой кадр. Жрец богини Немезиды Наказующей.

— Хорошо, — кивнул я. — А если он разболтает?

— Да как же он разболтает, государь, — непонимающе посмотрела на меня свояченица, — если его семья у меня. Выбор-то был невелик: или богине служить, или на кресте висеть и красивыми видами любоваться. Если предаст, я его близкими мурен накормлю, и он это знает. Он свой выбор сделал и теперь считает, что ему жутко повезло. А вот я считаю, что повезло нам. Уж больно хитер, скотина…

Я непонимающе похлопал глазами и внезапно понял, что она и не думала шутить. Для нее, урожденной аристократки, чья родословная уходит в немыслимую глубь веков, жизнь презренной черни не стоит даже плевка. Такие вот они, реалии Бронзового века…

Глава 7

Последним, что увидел Тимофей перед отплытием, была она. Та самая девчонка, которую они с Рапану поймали на Лесбосе и продали в Трое. Феано… Да, ее звали Феано. Только на ту симпатичную голодную замарашку эта прекрасная женщина была ничуть не похожа. Наоборот, она сидела в носилках, словно знатная дама. И судя по то тому, что ее несли восемь рабов, а впереди бежал глашатай с палкой, отгоняющий тех, кто недостаточно быстро уступал дорогу, Феано и была теперь знатной дамой. Сложная прическа, скрепленная каким-то обручем, в котором сверкали камни, платье ярко-синего цвета и пурпурный платок кричали о немыслимом богатстве, которое свалилось на дочь смертельно больного кузнеца. И когда только успела?

Феано расцвела и налилась яркой, броской красотой. Той самой, когда чистота и свежесть юности у женщины сменяется зрелым, знающим себе цену очарованием. И Тимофей не мог оторваться от нее, пока порт Энгоми не скрылся за горизонтом. И даже тогда он вглядывался в даль до боли в глазах, пытаясь впитать в себя ее вид и запомнить серебристый колокольчик смеха. А ведь она так и не заметила его, болтая с египтянкой, которую Тимофей тоже прекрасно помнил. Он и ее украл по заказу ушлого угаритского купца.

— Ладно, — сказал он сам себе, — распустил слюни, как мальчишка. А ты чего разулыбался? — вызверился он на Главка, который понимающе щерил крепкие кривоватые зубы.

— Да так, — хмыкнул старый товарищ, который видел то же самое, что и Тимофей. — Ты чего злой такой, дружище? В поход же вышли. Оружие такое, что царским гекветам впору, харчей полно, серебра на дорогу дали. Одно удовольствие так купцов охранять.

Караван кораблей целый день полз до острого мыса, на котором они и жили раньше с Гелоном, заночевали там, а потом одним рывком пересекли море и приплыли в город, что сами и сожгли когда-то. Угарит показался как-то вдруг, внезапно выпрыгнув из-за горы, и лишил Тимофея дара речи. Не то, совсем не то он запомнил, покидая этот город.

— Ну ты смотри! Стены починили, — с удивлением отметил Главк. — И ворота новые поставили!

— Да они еще одни стены строят! — с немалым удивлением воскликнул Тимофей. — Весь город обвести хотят. Ого! Если бы тут так в прошлый раз было, мы бы Угарит нипочем не взяли.

— Ты бы поостерегся, старшой, — тронул его за локоть Главк. — Нас тут помнить могут. Глянь, сколько людей в порту суетится. Знать, многие тогда уцелели. Если признают, нам с тобой даже папирус от царя не поможет. Вздернут на суку как последнюю падаль. Или просто голыми руками разорвут.

— И то верно, — буркнул Тимофей, радуясь, что не делился подробностями своей жизни с парнями, набранными в афинских деревнях. Они, хоть и выучены в легионном лагере, по сравнению с ним птенцы желторотые. Сильные, злые и свирепые, но птенцы. Большой крови не видели еще. Да, все они бились, и не раз. Ходили на разбой в море и в набеги на деревни каких-нибудь локров или беотийцев. Но два-три убитых за бой — разве это кровь? Они не теряли всех своих близких за раз. Они ослов, подыхающих от усталости, не жрали и не собирали рассветную росу с листьев, когда заканчивалась вода. Просто козопасы, не знающие настоящей жизни. Могут распустить язык там, где не надо.

Порт бурлил как котел. Царские биремы стояли наособицу, а рядом скучал часовой, не подпуская к ним посторонних. Для них и причал отдельный сделали. А в торговой части порта царил самый настоящий первозданный хаос, но хаос какой-то веселый, пахнувший серебром и куражом удачной торговли. У причалов толкалось несметное количество кораблей, совершенно разного размера и вида. От небольших лоханей с соленой рыбой, что приплыли сюда из прибрежных деревень Лукки, до финикийских гаул, которые с каждым годом торгаши из Бейрута, Арвада, Сидона и Тира строили все больше и пузатее.

Тут были не только люди. Стадо верблюдов голов на тридцать истошно ревело и плевалось во все стороны. Им не нравился здешний шум. Но погонщик ласково погладил вожака по морде