Отставник 5. Абордаж - Павел Чук Страница 18

— У меня нет позывного.

— Ладно, опустим. Этот гражданин вернулся… оттуда. Как мы поняли у него какие-то важные сведения. Но давайте не будем тянуть, поговорите с ним. Попробуйте узнать, что за информация у него, но близко не приближайтесь — только в операционной у него нашли оружие, и он не в себе, может напасть.

— Хорошо, я буду осторожней, — подойдя так, чтобы видеть лицо азиата, Соня заговорила…

* * *

— Что так долго⁈ — нервничал хирург, смотря как утекают драгоценные минуты.

На операционном столе лежит пациент, а приступить к операции или перейти в другую операционную бригада не может и хорошо, что вместе с ними, как и предписано инструкцией при оперировании неустановленной личности, в операционной присутствовал офицер спецслужбы. Именно он, когда раненого клали на операционный стол заметил, что тот вооружён. А когда раненый не вовремя очнулся, и попытался напасть на склонившегося над ним хирургом, и вовсе оказался нелишним. Именно его умелые и быстрые действия позволили избежать непоправимого.

— Не волнуйтесь, Алексей Дмитриевич, я сообщил кому надо и скоро прибудет переводчик, — спокойным голосом произнёс офицер. Его звание и должность оставались загадкой для окружающих, но за последние сутки в убежище появилось столько новых офицеров с непонятными полномочиями, что сам комендант убежища — генерал-майор Борисов удивлялся такому наплыву важных персон.

— Это кто-то из ваших?

— Нет. Но у вас в убежище есть человек, который владеет языками.

— Что-то сомневаюсь.

— Не сомневайтесь. Сведения точные.

— Ну, хорошо. Но можете поторопить, а то мы и покинуть операционную не можем — стерильность нарушать нельзя. Только входить, таковы правила в санитарном поезде.

— Я вас понимаю, но считаю торопить излишне. Люди делают всё возможное.

— Дай-то Бог. Этот, — военмедик кивнул на операционный стол, — оттуда вернулся?

— Оттуда, но и не совсем, — расплывчато ответил офицер.

— Ладно, я ведь тоже офицер — полковник медицинской службы и понимаю…

— Я очень рад, товарищ полковник, но давайте дождёмся переводчика и будьте аккуратнее. Наркоз готов?

— Готов, но видите, что к нему подступиться не можем. Если не нас покалечит, то себя — точно.

Дверь операционной открылась.

— Сколько можно ждать⁈ Вы переводчик? — не выдержал военврач…

Соня подошла ближе к операционному столу, но остановилась примерно в двух метрах, присмотрелась. Раненый лежал на боку, что-то бормотал и, казалось, бредил. Но что её насторожило, в одной руке, что находилась возле его горла, он сжимал скальпель.

«Ничего не могу разобрать. Слишком тихо. И может он японец, а не китаец? У китайцев нет обычая ритуальной смерти», — думала Соня с чего начать. Её не торопили, но и через непроницаемые маски она чувствовала выражения лиц окружающих. От неё ждали действия, и она заговорила. Быстро, как принято в китайском языке, выбрав самый распространённый диалект путунхуа. Его ещё называют мандарин, что является официальным языком материкового Китая. Но реакция раненого оказалась неожиданной. Он резко раскрыл полузакрытые глаза, дёрнулся, громко, но невнятно что-то выкрикнул и…

И Соню резким толчком отодвинули в сторону — это офицер среагировал на неадекватное поведение лежащего на операционном столе. Он одним резким, но быстрым движением схватил сжимавшую скальпель руку и ловким движением, нажав на известные и Соне болевые точки, вывернул руку с оружием. Скальпель со звоном упал на кафельный пол.

— Наркоз! Скорее!

Соня благоразумно отошла от операционного стола, освобождая место медикам. Укол медсестры в предплечье, тут же на лице раненого появилась маска, трубка которой уходила к какому-то аппарату. Соня сразу поняла — пустили общий наркоз. Слышались отрывистые приказы хирурга о подготовке к операции, но Соня продолжала стоять, не зная, что ей делать. То, что она провалила задание — это без сомнений. И это в её жизни, осознанной жизни, случилось впервые, и она себя чувствовала опустошённой, ненужной, выброшенной на окраины если не Вселенной, то Мира это точно. Неприятное чувство, ощущать себя ненужной. Видеть, как другие работают, выполняют на высоком уровне профессионализма важную работу — спасают жизнь, а она… Она не смогла и пары слов сказать, не говоря о том, что не смогла поговорить, убедить оппонента и это провал. Случись такой факт будучи она в командировке, то её тут же сделали невыездной, отправили или преподавателем, пусть и в престижный, но ВУЗ, или доверили переводить нудные тексты международных соглашений, но дипломатическая работа для неё была бы закрыта.

— Софья Александровна.

— Да, что?

— Мы теперь здесь не нужны, давайте не будем мешать.

— А…

— Нам выйти можно. Вы же ничего здесь не трогали?

— Нет, — Соня отвечала коротко, на примитивном уровне. Она всё никак не могла собраться с мыслями и переварить то, что случилось и что ждёт её дальше.

— Вот и хорошо, выходите первая. Как переоденетесь, не уходите. Мне надо с вами поговорить.

В ответ Соня кивнула. Света, что помогала ей снимать хирургический халат, постоянно что-то говорила, но Соня погрузилась в свои мысли и только когда переоделась, услышала вопрос:

— Так и не ответила, как всё прошло?

—