Некромант на Великой Войне - Nezloi Страница 17

Вооружив немертвых винтовками предателей, двоих отправил обратно в лес следить, что бы какой-нибудь глазастый и болтливый пейзан не решил сбегать к немцам и поведать им о нас. Оставшуюся тройку оставил охранять дом.

— Ну что Степен Аркадьевич, пришло время немного подлечиться.

Капитан после принятного самогона ставший ещё угрюмее, чем обычно, промолчал.

Содрав домотканый половик с пола, выбросил его в сени, достал из печи головешку и при свете керосиновой лампы стал рисовать печать «Иссушения». Ту самую, которой, я заимствовал жизненную энергию у пленного немца. Вообще-то этот ритуал или печать, все называли по разному, не относились к школе некроманти, как не странно, но это действо было из ритуальной школы жизни.

«Я всегда знал, что эти лицемерные говнюки, по жестокости, дадут сто очков вперёд любому демонологу».

Сержант направляемый моим приказом занёс в дом связанного пленного. Пришлось срезать с него одежду, после чего искать гвозди, чтобы закрепить тело в печати.

На секунду моё внимание привлекла грязно-белая повязка с надписью на немецком «Polizist».

«Хм-м, полицай».

Перевёл я слово на русский, так и неуловив его смысла.

Еще час провозился с нанесением глиф на тело, причём едва я прорезал первую линию, как тело очнулось и принялся вопить и брыкаться. Пришлось подключать Сержанта, что бы он придержал слишком резвого полицая. Все это время Степан Аркадьевич молча смотрел как я режу пленного и только его глаза горящие злым удовлетворением выдавали его бушующие эмоции.

На этот раз печать получилась более качественной и моя рана из багрового рубца, что постоянно кровоточила превратилась в белую полосу.

Остатки энергии, потратил на капитана Ведерникова, что конечно полностью не исцелило его раны, но по крайней мере он смог самостоятельно передвигаться.

Иссохшее мумифицированное тело полицая Сержант вынес в огород и закопал.

— Предлагаю на сегодня закончить, а продолжить завтра с новыми силами.

Степан Аркадьевич молча кивнул и приняв еще один стакан вонючего пойла лег на широкую лавку застеленную полушубком, и отрубился.

«Кажется ритуальная магия произвела на Степана Аркадьевича сильное впечатление».

Впервые с появления в этом мире разделся и застонав от удовольствия растянулся на настоящей кровати с настоящим постельным бельём. И даже то, что на ней раньше спал какой-то полицай меня ни сколько не смутило. Первое, что теряет маг, начиная заниматься некромантией, это брезгливость.

Утром я проснулся от запаха жареной картошки, потянувшись, не отказал себе в удовольствии несколько минут понежиться в кровате. И только потом натянув штаны пошёл умываться, шлёпая босыми ногами по деревянному полу. Капитан уже сидел за столом и ел жареную картошку, пришлось быстро завершать гигиенические процедуры, одеваться и садится за стол.

— Что дальше?

Ведерников с утра был не в настроении, возможно сказывался вчерашний самогон.

— Долечу вашу ногу, а из остатков полицаев подниму пламенных бойцов красной армии.

Ирония в моем голосе Степану Аркадьевичу не понравилась, но тем не менее он промолчал.

— Василий Иванович.

По какой-то причине Ведерникову было трудно называть меня по отчеству.

— Вы бы не могли не трогать тело председателя колхоза.

— Полагаю это вы про того бедолагу, что вчера повесили полицаи?

— Да.

— Как скажете Степан Аркадьевич.

Естественно, если бы стояла такая необходимость то я бы просто проигнорировал просьбу капитана. Но у меня на очереди было ещё три тела, а учитывая, что задерживаться, я здесь не собирался, то даже их я не успевал поднять.

«А ну как немцы приедут».

В обед, когда я усталый после двух подъёмов, отдыхал на крыльце с кружкой кофе, пришла какая-то женщина в длинной юбке и синем платке, с тяжёлой корзиной в руках.

Увидев бойца красной армии спокойно сидящего на крыльце с кружкой в руках, остановилась открыв рот и несколько долгих мгновений меня разглядывала.

— Красные!

Пробормотала женщина и попыталась сбежать, но Усатый бесшумно подошедший сзади, толкнул её обратно во двор.

— Закричишь, перережу горло.

Равнодушным голосом предупредил я побледневшую женщину.

Вышедший из за угла бани один из Бандитов подошёл к женщине и забрал у неё из рук корзину, оказалось с продуктами и уже знакомым бутылем самогона.

— Значит кормишь предателей и оккупантов.

Деланно спокойным голосом спросил женщину капитан, появившись из дверей дома.

Краем глаза заметил на поясе Ведерникова кобуру с ТТ.

«А он зря времени не теряет».

— Степан Аркадьевич, через полчаса уходим.

Ведерников погасил свой бешенный взгляд, которым доводил до инфаркта женщину и не скрывая ненависти буквально прошипел.

— Расстрелять бы тебя контра недобитая, да руки марать не охота.

Резко развернувшись капитан скрылся в доме.

— Любезная, нам нужны продукты, в ваших же интересах выделить их из своих запасов. Сержант! проконтролируй.

Женщина на негнущихся ногах вышла за ограду, немертвый тенью последовал за ней.

Как я и предполагал местные попытались нас сдать немцам. Уже перед самым нашим выходом в деревню пришёл один из Бандитов, что я отправлял караулить «бегунков» и притащил белобрысого мальчишку лет тринадцати-четырнадцати.

Судя по его ободранной физиономии и синякам на руках, тот неоднократно пытался сбежать и при этом отчаянно сопротивлялся.

— Степан Аркадьевич, как то не слишком лояльно население к советской власти.

— Так эти территории, только недавно были включены в состав СССР.

— Думаю нам пора выдвигаться, неровен час немцы нагрянут.

— Что думаете делать с мальчишкой?

— Сегодня у меня хорошое настроение.

Испуганный пацан облегчённо выдохнул.

— Поэтому думаю, просто сломаю ему ноги.

Ведерников всё же уговорил меня не трогать пацана, поэтому просто запер его в погребе. Прихватив пока живую пару полицаев, несколько здоровенных мешков с продуктами и весь скудный арсенал полицаев, покинули деревню, провожаемые недружелюбными взглядами.

Своих новых немертвых рабов назвал Полицай один и Полицай два. Шли весь день без остановки, стараясь держаться подальше от дорог и открытых мест и только когда ночь окончательно укутала землю в чёрный саван, остановились на ночёвку. Измотанный походом, половину которого я проделал на собственных ногах, упал на растеленную плащ-палатку и позабыв о яростно требующем еды желудки, вырубился.

Проснулся от утренней свежести и резкого голоса капитана, что зачем-то допрашивал пленных полицаев. Те устрашённые своими мёртвыми товарищами, что кстати и несли их всё время пути, были очень разговорчивы, и покладисты.

— Степан Аркадьевич, оставьте их. Ну что интересно могут рассказать деревенские полицаи?

Капитан поднялся на ноги и злобно пнув в бок связанного, мордатого