Профессия – превращатели! - Игорь Леонидович Гринчевский Страница 14

* * *

Это да, красоты родня не пожалела. Долинный — на сером жеребце, в белой-пребелой рубахе и поверх — праздничный фиолетовый халат с «яхонтовыми» пуговицами. Я же — точно как описала София — в ярко-белом халате, с четырьмя «яхонтовыми» пуговицами. Что-то эта четвёрка означала, как и вышивка на нашей одежде. Но я в эти сакральные благоглупости так и не смог вникнуть, единственное, чего сумел добиться, так это того, чтобы вышивка была неприметной, нитями того же цвета. Белыми — по белому, фиолетовыми — по фиолетовому.

Под халатом — ярко-фиолетовая рубаха и фиолетовый же пояс. Правда, в отличие от «первого блина», рубаху окрашивали совсем иначе. Сначала обесцвечивали гипохлоритом натрия, потом протравливали алюмо-калиевыми квасцами. Сульфат калия у меня имелся «в количествах», сульфат алюминия — тоже, так что получить их было несложно. И лишь затем, снова прополоскав, ткань красили, сушили и сшивали.

Почему так сложно? Ну, это мне, грубому мужлану показалось, что София окрасила халат деда идеально. А местные женщины раскритиковали, дескать тут слишком густо, а тут — бледно… Заклевать свою любку я им не позволил, но на будущее технологию доработали.

Впрочем, для части одежды мы ограничивались отбеливанием. София всё приговаривала, что «так никакая прачка на земле отбелить не сможет»[3].

На случай же, если посадим пятно, у нас с собой было несколько комплектов одежды, набор мыла и запас гипохлорита. Впечатление дорогого стоит. Недаром же пословица утверждает, что «встречают по одёжке».

Так, теперь на пояс цепляем меч в ножнах — и готово. Принц, как есть принц! Ну, или хотя бы — аристократ[5], если говорить по-гречески, что сейчас входит в моду. Ещё и выросшую растительность «подправили» так, чтобы создать видимость усиков и короткой бородки.

— Ай, какие мы с тобой красавцы, Руса! Не одно девичье сердечко сегодня чаще забьётся! — довольно засмеялся Долинный.

— Мне нельзя, я — почти женатый! — хмуро ответил я.

— Вот именно, что «почти»! К тому же, ты что, на невесту впечатление произвести не желаешь⁈

А чёрт его знает, если честно. Скажем так, я понимал, что это нужно и полезно для дела. Вот только возраст Розочки меня смущал. Она-то в меня, может, и влюбится, а мне оно надо? Я-то — не смогу!

— У-у-у Нет, вы только посмотрите на него! Как сталь варить, так не отступился, первым всё показал. А перед девкой не целованной — заробел!

* * *

Было дело, пришлось спасать репутацию. Наша «большая печь», которую я упорно продолжал считать штукофеном, приняла в себя десять талантов обогащённой руды, расчётное количество угля и извести, а вот выдала она крицу весом не ожидаемые шесть талантов, а около четырёх. Где остальное, спрашивается⁈

И главное, родичи моментально определились с тем, с кого спросить. Ну, может, на секунду-другую и задержались, не поверив своим глазам. А потом дружно взревели: «Руса!!! Что это за⁈»

А я и сам в непонятках, что характерно. Анализ проб показывал, что в печь загружено именно шесть. В законе сохранения материи я убеждён. Испариться железо не могло. Значит что? Значит, оно со шлаком ушло. Примерно так я и ответил.

Двойная переплавка шлака мою правоту подтвердила, удалось выделить около полутора талантов чугуна. А где остальное, спрашивается? Получается, так в шлаке и осталось?

Я отобрал пробу, обработал серной кислотой и нашёл-таки оставшееся железо. Температура-то в печи повысилась, вот и начал образовываться силикат железа. Я даже испугался, представив, что будет твориться в блауофене, там-то температура ещё выше[6].

Впрочем, всё это решаемо, в нормальной-то домне температура ещё выше, и плавится вообще весь шлак, но если правильно отладить процесс, силикат железа успевает восстановиться и большую часть железа вернуть.

Я и так покрутил, и эдак, получалось, что и я могу «потерянное» с силикатом железо восстановить, вот только ресурсов потрачу столько, что оно выйдет, ну. если и не золотым, то уж точно в разы дороже меди. И зачем, спрашивается, нам такое?

Пришлось срочно приспосабливать нашу стеклодувную печь под процесс пудлингования. В ней 1400 оС я уже и без кислорода развивал, расплавить чугун хватило. А дальше всё строго, как описано в литературе — ворочал в тигле с целым талантом расплавленного чугуна специальной железной штангой.

Вообще-то, в пудлинговщики обычно брали мужиков покрепче да постарше, юношам выносливости не хватало отстоять целую смену. Но у меня и задачи такой не было. После того, как на моей мешалке наросло 3–4 килограмма железа, я передал пост дяде Азнауру, нашему главному сталевару, уже безо всяких кавычек.

Главный фокус был в том, что поверхность чугуна мы обдували струей воздуха. На полноценный бессемеровский процесс этого не хватало, но вот поддерживать концентрацию углерода удавалось достаточно долго, остаток «загустел» лишь, когда осталось около четверти исходной массы чугуна. Этот остаток мы расплавили с остатком чугуна и повторили процесс. Я даже, для поддержания реноме, снова одну «блямбу» лично получил.

Да, процесс этот давал низкоуглеродистую сталь, но зато — уже «плавленую», без микропор. А науглероживать здесь неплохо и до меня умели. В итоге процесс был «в общих чертах принят», а производительность у Еркатов-речных выросла в два с лишним раза.

Теоретически, теперь мы могли бы и вовсе без уксуса обходиться, одной только магнитной сепарацией да пудлинговкой чугуна. А на практике — откуда мы иначе метан получать станем? На угле-то печь по-прежнему едва ли добирается даже до 1250–1300 оС. Маловато для процесса.

Да и «чёрный камень», полученный при помощи уксуса был повыше качеством — ни фосфора, ни серы, ни кремния в примесях не было, а вот марганца — побольше. Так что сталь для эксклюзивного оружия Еркаты всё равно получали таким способом.

В общем, пока без химии им — никуда.

* * *

Прибытие цели Савлак ухитрился наблюдать лично. Идея с малахитом оказалась «золотым дном». Местные модницы быстро оценили эту краску, но мелкими партиями и молотым он стоил раз в пятнадцать дороже цены, по которой его купил незадачливый земляк Боцмана.

Дело оказалось настолько выгодным, что их купчик, вполне заслуженно носивший прозвище Челнок, сгонял к Озёрным и прикупил ещё партию малахита. А заодно, раз уж «так попёрло» с красками для женщин, достал и сурьму, и партию свинцовых белил.

Такой солидный человек смог арендовать помещение под лавку на центральной улице Эребуни, а также комнаты наверху, чтобы поселить свою охрану и помощников. Столь резкий рост заурядного мелкого торговца поначалу даже