Я – Товарищ Сталин 2 - Андрей Цуцаев Страница 14

Сергей, сжимая трубку так, что костяшки побелели, ответил:

— Я понимаю вашу настороженность и недоверие к нам. Но если Япония продолжит экспансию, ваш нейтралитет станет ошибкой, господин президент. Союз с нами — это ваш шанс предотвратить надвигающуюся войну.

Рузвельт ответил:

— Я ценю вашу прямоту, товарищ Сталин. Я поговорю с Окадой, но не ждите чудес. Но спасибо вам за этот разговор, я уверен, мы продолжим с вами плодотворное сотрудничество.

Сергей положил трубку, его пальцы дрожали от сдерживаемого гнева. Рузвельт был человеком, играющим на двух флангах торговля с Японией приносила миллионы, но их флот угрожал Тихому океану. Изоляционизм США был помехой для совместного союза, а страх перед «красной угрозой» был сейчас сильнее чем перед Японией или немцами. Окада не остановит Квантунскую армию, а без Америки война с Японией станет кровавой мясорубкой.

Вячеслав Молотов, стоял в мраморном зале Лиги Наций в Женеве, где хрустальные люстры отбрасывали блики на полированные столы. Его голос, нарушил тишину зала, где делегаты из 50 стран перешёптывались, листая бумаги:

— Господа, Япония готовит диверсии на Китайско-Восточной железной дороге, угрожая стабильности и миру в Азии. Наши источники подтверждают империалистические планы Японии. Которая, к тому же, находится в сговоре с Германией, так же имеющей захватнические планы. СССР требует немедленных санкций против Японии: эмбарго на нефть, сталь, химикаты. Без этих мер Япония захватит Китай, а затем двинется на колонии Британии, Франции и интересы США в Тихом океане. Лига Наций обязана действовать немедленно, иначе она станет соучастницей войны.

Лорд Роберт Сесил, британский делегат, с седыми усами, поправил пенсне и ответил:

— Обвинения серьёзны, товарищ Молотов, но они требуют проверки. Санкции на нефть ударят по нашим колониям — Индии, Сингапуру, Гонконгу. Усиление СССР в Азии вызывает у Британии озабоченность: ваши войска на КВЖД могут угрожать нашим интересам. К тому же, ваша страна тоже имеет свои экспансионистские планы, под лозунгом продвижения коммунизма.

Жозеф Поль-Бонкур, французский делегат, добавил:

— Франция опасается эскалации в Азии. Германия — наша главная угроза в Европе, а Индокитай — это наш приоритет в Азии. Но мы сейчас не видим поводов для обострения с Японией.

Юкио Мацуока, японский делегат, с холодной улыбкой, возразил:

— СССР фабрикует обвинения, чтобы захватить Маньчжурию. Ваши доказательства — фальшивки, а случай на КВЖД — это ваша провокация. Япония действует в своих законных интересах.

Молотов, сжимал портсигар в кармане, его пальцы дрожали от сдерживаемого гнева, ответил:

— У нас есть доказательства. Ваше бездействие, господа, разожжёт войну, которая затронет ваши колонии и интересы. СССР борется за мир и стабильность, а не за захват территорий. Лига Наций должна выбрать: действие по недопущению эскалации или позорное попущение милитаристским планам.

В подвале Лубянки, Виктор Рябинин, сидел на железном стуле, его руки были скованные наручниками. Лицо покрывали синяки, шрам на щеке кровоточил, рубашка была разорвана, пропитана потом и кровью. Его глаза, несмотря на боль, горели упрямством. Напротив, стоял капитан ОГПУ Иван Лебедев, с хищным взглядом и жёсткими чертами лица, держа поддельное письмо из Берлина, обвиняющее Рябинина в шпионаже. Лебедев бросил письмо на стол:

— Предатель, ты встречался с Гретой Шмидт в Берлине, есть сведения, что она агент гестапо. Это письмо от немецкого агента, указывает на тебя как на шпиона. Назови сообщников! Кто шпионит в ЦК? Кто в армии? Тухачевский? Кто-то еще? С кем ты связан?

Рябинин, задыхаясь от боли, поднял голову, его голос был хриплым, но твёрдым:

— Письмо — фальшивка. Я добыл чертежи гаубиц Круппа, перехватил письма Хаяси. Я служу СССР, а не Германии.

Лебедев ударил его кулаком в челюсть, кровь брызнула на бетонный пол, Рябинин дёрнулся от боли.

— Ложь! — закричал Лебедев. — Ты встречался с Шмидт в Тиргартене, передавал ей документы. Назови имена, или мы сломаем тебя!

Рябинин молчал, его дыхание было тяжёлым. Сержант госбезопасности Пётр Волков, подключил провода к пальцам Рябинина, пустив электрический ток. Тело Виктора задрожало, он стиснул зубы, подавляя крик, пот заливал лицо. Ток бил снова, мышцы сводило судорогой, но он не говорил. Лебедев схватил его за волосы, рванув голову назад:

— Кто твой куратор в Берлине? Кто в Москве? Говори, или хуже будет!

Рябинин, задыхаясь, выдавил:

— Я… добыл доказательства… сговора Германии и Японии.

Лебедев плеснул ледяную воду в лицо Рябинина, затем ударил дубинкой по рёбрам. Виктор закричал, его тело обмякло, но глаза оставались живыми. Волков принёс металлический прут, нанеся удар по коленям. Кровь текла по ногам, Рябинин кашлял, задыхаясь, но не называл имён. Лебедев, вытирая пот, сказал:

— Упрямый. Продолжать?

Допрос длился четыре часа. Рябинина били кулаками, дубинкой, пускали ток, топили в ледяной воде. Он терял сознание, но каждый раз, приходя в себя, шептал:

— Я не предатель…

Рябинин, на грани обморока, видел перед глазами Берлин: выстрел в Тиргартене, крики Греты Шмидт, кровь Шульца на мостовой. Боль в рёбрах, коленях, пальцах была невыносимой, но страх за сына и жену был сильнее. «Я должен выжить, — шептал он. — Ради них, ради правды. Если я сломаюсь, Ежов уничтожит всех».

В ночь на 2 июля майор Алексей Соколов получил шифровку от агента «Сокола»: капитан Танака, японский офицер, связанный с диверсиями Семёнова, скрывается на складе на улице Наньцзин в Харбине. Соколов собрал отряд, вооружённых револьверами Нагана и пулемётами ДП-27.

В 03:00 отряд окружил склад, пропахший рыбой. Тёмные переулки Харбина были пусты, только фонари отбрасывали тусклый свет. Соколов дал сигнал, солдаты ворвались через главный вход. Танака, пытался бежать через чёрный ход, стреляя из пистолета Nambu. Пуля оцарапала плечо сержанта Ивана Козлова, но тот сбил Танаку с ног. Двое охранников, белоэмигранты, открыли огонь из винтовок, но были убиты ответными выстрелами. На складе нашли 150 килограммов тротила, 20 винтовок и письмо Семёнова с коротким текстом: «Диверсии: Хабаровск — 10 июля, Владивосток — 20 июля».

Танака был доставлен в Москву 9 июля.

В подвале Лубянки следователь допрашивал Танаку. Танака, с синяками на лице, хрипел:

— Ямагути… он планировал диверсии. Хаяси, Араки, Уэда… больше не знаю.

Следователь ударил по столу:

— Назови имена в Токио!

Танака молчал. Следователь плеснул воду в лицо, затем ударил кулаком в челюсть. Допрос продолжился.

Мария Лебедева, агент «Сова», с поддельным