Шайтан Иван 6 - Эдуард Тен Страница 13

До отъезда мы должны заключить мирный договор. Ты готов, Хайбула.

Я заметил, как он, почти незаметно, облегчённо выдохнул.

— Да, Пётр, я готов!

Теперь облегчённо вздохнул я.

— Почему важно заключить мирный договор сейчас, Хайбула? Я точно буду на приёме у царя и смогу через многие ступени донести договор сразу к нему. После его подписи уже никто из военной администрации и чиновников не сможет препятствовать его исполнению. Ты понимаешь значение подписи государя? После тебе перешлют договор подписанный царём и скреплённый печатью. Готовься мы поедем в Пятигорск, подготовим и подпишем договор. Сначала генерал-лейтенант Мазуров, его положения начнут действовать. Потом я всё сделаю как обещал.

— Благодарю тебя Пётр, я готов. — Хайбула встал, лицо его было решительным.

Следующим днём мы отправились в Пятигорск. Хайбула и Гасан в сопровождение трёх воинов. По прибытию в город разместил их в гостинице. Вызвал Армена и заказал всем новые костюмы. Чёрные черкески с белым бешметом со строгим украшением. Пока Хайбула обживался в номере я прямиком отправился к генералу Мазурову.

— Здравия желаю, ваше превосходительство!

— Батюшки! Пётр Алексеевич! — генерал искренне обрадовался. — Рад видеть вас на свободе. А то, знаете ли, ходили тут… не самые приятные слухи после вашего ареста.

— Сущие мелочи, Станислав Леонтьевич, по сравнению с тем, ради чего я к вам явился, — отмахнулся я.

— Вы меня заинтриговали, полковник. Не томите! — усмехнулся Мазуров, жестом приглашая садиться.

— Со мной в город прибыл Хайбула. Аварский хан. Для заключения мирного договора с Империей.

В кабинете повисла гулкая тишина. Сперва на лице генерала отразилось полное непонимание, затем — медленное осознание.

— Вы… что сказали? — он привстал. — Хайбула… Договор? — Озарение смешалось с изумлением. — Хайбула сам является для заключения мира⁈

Лихорадочное возбуждение охватило генерала. Он вскочил из-за стола и зашагал по кабинету, потирая руки.

— Мирный договор… Конец крупным стычкам в его землях… М-да… Весьма, весьма интересно! — Он резко обернулся. — Какую территорию он контролирует фактически?

— Десять селений уже признали его ханом.

— Десять… Так… Так… — генерал кивал, прикидывая масштабы. — И какие условия он предлагает?

— Это как раз предмет переговоров, ваше превосходительство. Замечу, — я сделал паузу для весомости, — я предоставляю вам честь быть первым подписантом под этим документом. Сами понимаете значение: первый мирный договор с аварцами — самым воинственным народом Дагестана!

Мазуров резко остановился, оторвавшись от своих расчетов. Его взгляд стал пристальным и холодным.

— Вы полагаете, полковник, я не осознаю исторической важности сего акта?

— Отнюдь, Станислав Леонтьевич, — спокойно парировал я. — Я лишь хотел бы, чтобы среди подписантов значились также атаман Колосов, а проект договора составил подполковник Шувалов. Естественно, право первой подписи — исключительно за вами.

Холодный, всепонимающий взгляд генерала впился в меня.

— А вы, Пётр Алексеевич, — медленно проговорил он, — не желаете оставить свой автограф на этом… историческом свитке?

— Нет, Станислав Леонтьевич, — ответил я ровно. — Не желаю. Объяснять причины не буду.

— Хм. Ладно, — Мазуров махнул рукой, принимая правила игры. — На подготовку проекта — двое суток. Предупредите Хайбулу: при представлении договора Государю Императору возможны редакторские правки перед высочайшей ратификацией.

— Непременно предупрежу, ваше превосходительство. Я остановился в «Астории», там же размещен Хайбула со свитой.

— Ваши издержки будут компенсированы из казны, — кивнул генерал, уже мысленно прикидывая следующий шаг. — Прошу вас немедленно переговорить с начальником моего штаба и Шуваловым. Выработайте проект. Итак, полковник, за дело! — В глазах Мазурова вспыхнул знакомый огонек азарта и честолюбия.

Глава 8

Констанция вышла к Константину, облачённая в наряд горянки. Увидев её, брат замер, словно поражённый, и долго, пристально разглядывал.

— Коста… — наконец выдохнул он, и в голосе прозвучало неподдельное изумление. — Наряд… он тебе к лицу. Непривычно, да. Глазу непривычно… Ты в нём — совершенно другая. — Он сделал шаг ближе. — Ты ведь не голодна?

— Нет, меня щедро накормили. Очень вкусное блюдо… из какого-то сарацинского зерна, — смущённо призналась Констанция. — Название забыла.

— Плов, — подсказал Константин, и в уголках его губ мелькнула тень улыбки. — Да, вкусно. Как и картошка с мясом. Всё это — затеи нашего командира.

— Костя… — Констанция робко коснулась его руки. — Только не сердись… Может, ты всё же… передумаешь?

— Коста, — голос Константина стал мягче, но не менял сути, — давай оставим этот разговор. Пожалуйста. Он бесполезен.

— Хорошо, — тихо вздохнула она, опуская глаза.

— Что мне передать отцу? — спросила она после паузы.

Константин задумался.

— Скажи ему, Коста, — начал он медленно, с трудом подбирая слова, — скажи… что я всегда буду помнить. Помнить всё, что вы для меня сделали. Я в неоплатном долгу перед вами. Но… пока не исполню того, что задумал, моё место здесь. В батальоне. А там… — он горько усмехнулся, — как Бог решит.

— Я… я завтра уезжаю, — проговорила Констанция, голос её дрогнул. — Возвращаюсь в Петербург. Прости… я не могу оставаться дольше.

— Что ты, Коста! — Константин резко обернулся к ней, и в его глазах вспыхнули искренние чувства. — Я… я благодарен тебе до слёз. Отправиться в такую даль… навестить своего непутевого брата… на это способна только любящая сестра. Тебя проводят до Пятигорска. Прости, я не могу поехать с тобой — сотник ещё слаб после ранения. И передам тебе письма от князя Долгорукого. Он сейчас в отъезде.

* * *

Вызванные генерал Зубарев и подполковник Шувалов минут пять молча переваривали предстоящий ад. Но как заправские штабные работники, быстро вникли и, буквально утащив меня в кабинет, принялись выжимать мельчайшие подробности и детали. Допрос длился три часа. К концу я чувствовал себя как выжатый лимон — измотанный до последней возможности, — и только тогда господа штабисты милостиво отпустили меня.

В номере я кое-как освежился ледяной водой и сразу направился к Хайбуле. С ним мы просидели допоздна, буквально продираясь сквозь пункты договора. Кое-как вымучили черновой набросок. Дальше сил не было — сдался. С тяжелой, словно чугунной, головой рухнул в постель.

Но передышки не случилось. С раннего утра явились Зубарев и Шувалов — и всё завертелось по новой, теперь уже с участием Хайбулы. Бесконечные споры. Дотошные обсуждения.