Рыжий: спасти СССР – 2 - Валерий Александрович Гуров Страница 13

Вместе с тем, лейтенант заметил, что решётка на окнах в комнате Чубайсова выглядела шатко. При особом желании её можно было подломить, отставить в сторону и вылезти в окно. Но сам образ Чубайсова, который нарисовался в голове лейтенанта, нисколько не вязался с тем, что он может хладнокровно убить сразу троих матёрых преступников. Чтобы это сделать, человек должен обладать особыми качествами, и не только физическими.

То, что Матюшенко удалось заранее узнать о Чубайсове, говорило, что он пронырливый, хитрый и лживый человек. Но то, что следователь сам увидел в Чубайсове, этот образ сильно ломало. Неизменным оставалось то, что Чубайсов — тот человек, который, если бы и решал свои проблемы, то, скорее, привлекал бы всевозможные знакомства и деньги. Марать руки даже об Илью, последнего паразита на теле общества, Чубайсов не стал бы.

— Я от вас позвоню, — не спросил, а предупредил лейтенант.

Он подошёл к телефону, который стоял у рабочего места вахтёра, быстро по памяти набрал номер. Жестом показал вахтёрше, чтобы она удалилась. Дождался, а после и проверил, чтобы никого рядом не было.

— Товарищ капитан, проводил следственное мероприятие, прорабатывал версию причастности Анатолия Аркадьевича Чубайсова, — отчитывался перед начальником следственной группы лейтенант.

— Повиси на трубке, лейтенант, — жёстко сказал сотрудник комитета.

На другом конце провода капитан раскрыл свой блокнот, начал листать его до буквы «Э». «Экономический кружок» — именно такую запись в своём ежедневнике и искал комитетчик.

— Больше к Чубайсову чтобы и близко не подходил. Он у нас разрабатывается по другому делу! — жёстко говорил, будто припечатывал, капитан.

— Так точно! — борясь с внутренним конфликтом, сказал Матюшенко.

Лейтенант направлялся к станции метро, внутри у него кипело негодование. Он считал, что КГБ — единственная структура, которая честно и профессионально стоит на страже Отечества. Но, когда он вошёл в состав следственной группы по делу убийства фарцовщика Ильи, то всё больше стал разочаровываться в своих убеждениях. Того не трогай, к этому не подходи… Причём все, кого запрещали трогать или к кому запрещали подходить, все дети родителей, которые очень хорошо устроились в этой жизни.

Если сперва Матюшенко казалось, что это вполне нормально, что, может быть, КГБ или ОБХСС разрабатывают кого-то из родителей тех, кто был в списках убитого фарцовщика, то теперь он стал улавливать систему.

Фарцовщику Илье Шатыро не просто позволяли работать, его даже охранял КГБ. И уже были намёки на то, что дело будет в скором времени закрываться. И вполне убедительно была построена картина убийства. Всё выглядело так, будто Илья поссорился со своими подельниками, и они друг друга убили. Это точно было не так. Но, видимо, кроме как самому лейтенанту, больше уже некому волноваться за честное следствие.

И вот на чём поймал себя лейтенант: он с удовольствием ещё пообщался бы с Чубайсовым. Та выдержка, те грамотные ответы, которые предоставлял ему этот молодой человек, настолько были убедительными, как будто Матюшенко общался со своим коллегой. А использование различных юридических терминов, разговор о рецидиве — всё это Чубайсов объяснял просто своим неплохим образованием. Мол, такие науки, как экономика и юриспруденция, если не родные сёстры, то двоюродные точно. Так что юрист не может в экономике разбираться лишь поверхностно, как и экономист должен знать законы. Матюшенко, конечно, ещё подумает, но, возможно, даже примет приглашение пообщаться в неформальной обстановке с этим человеком.

* * *

А лейтенант был хорош! Напористый, думающий. Но что для меня было наиболее интересным — он, будто наивный ребёнок, всё ещё верит в истинную правду и чистую, незамутненную справедливость.

Я и сам когда-то был таким. В прошлой жизни на заре своей профессиональной деятельности. И вспоминаю те свои мотивы, суждения с какой-то ностальгией. Ведь это прекрасно — думать, что в мире справедливость есть, нужно только её поискать. Что есть преступник, а есть тот, кто его ловит. И в таком мировоззрении первое — это обязательно чёрное, второе — обязательно белое. Но жизнь, она всегда серая, только с разными оттенками.

Однако стоит признать, что в ходе этого допроса мне пришлось несколько напрячься. Не прошёл мимо меня тот взгляд, который Матюшенко бросал на окно в комнате. Он явно рассматривал решётку и насколько та прикреплена.

— Всё, забыли об этом. Впереди много работы. Пора пробовать перевербовывать будущих реформаторов под себя, — вслух сказал я, направляясь на кухню к своему тайнику.

Выудив тетрадку из-за настенной плитки, я отправился готовиться к собранию. Стук в дверь прервал ещё не начавшуюся мою работу.

— Кого нелёгкая принесла? — спросил я, пряча тетрадку под тюфяк на кровати.

— Анатолий Аркадьевич, я хочу пригласить вас на ужин, — сказала Света, смущённо пряча свои глазки и не проходя в комнату, переминаясь с ноги на ногу у порога.

— Спасибо, Света, но я поел, — ответил я.

Осмотрел девушку. Внешний вид женщины всегда говорит о том, что она хочет или чего ожидает. Что может ожидать уже сформировавшаяся девушка, весьма активная, развязная, которая уже имела интимные отношения, по крайней мере, об этом знает всё общежитие? Если эта девушка ещё и одета в лёгкое, почти прозрачное платьице, без бюстгальтера и с расстёгнутыми пуговками декольте настолько, что было понятно — вторичные половые признаки у девчонки развиты…

— Зайди! — потребовал я, закрывая за Светой дверь.

Девчонка прошмыгнула в мою комнату, сразу же бросив взгляд на кровать. Я внутренне усмехнулся. Она уже решила, что сейчас будет привораживать меня своими телесами.

— Не хотел, чтобы кто-то слышал. Но скажу тебе только одно. Я не герой твоего романа. Согласись, если ты будешь пытаться меня соблазнить, а я буду всё в более грубых формах тебе отказывать, то могут пойти слухи, тебя могут высмеивать. А я желаю тебе только добра, — говорил я, а Света начала застёгивать все пуговицы, пряча то, что только что хотела подарить мне.

— Но я бы никому ничего не сказала. Я ведь и вправду вас люблю, — начиная посапывать, предвещая слёзы, сказала девушка.

— Ты не меня любишь. Ты любишь тот образ: сильный молодой учитель, которого уважают все вокруг, о котором шепчутся девочки, который играет красивые песни на гитаре и может дать подзатыльник любому парню, который тебе раньше нравился. Это нормально, Света, ты просто ищешь сильного мужчину. Только я не ищу женщину, — я всё же чуть-чуть приобнял за плечи