Военный инженер Ермака. Книга 2 - Михаил Воронцов Страница 12

— Мы тут ничего уже не сделаем. Уже не раз это обсуждали. Столько помощи Ермаку, сколько он хочет и сколько нужно для победы, мы оказать не можем. Чтобы надежно завоевать Сибирь, Ермаку надо две-три тысячи бойцов с пищалями, тысячи пудов пороха, двадцать — тридцать пушек. Нам придется строить цепочку складов за Камой, гнать еду, одежду, железо, соль, а Ермаку — много острогов, и чтоб каждый охранялся, как следует. Мы разоримся. Даже если государь оплатит половину, все равно жуткие расходы.

— Не хочет Ермак уходить, — развел руками Скрыпник. — Ну, если решил погубить себя, так хозяин-барин. Единственное, что хочу сказать…

Все три брата одновременно подняли на него глаза.

— Появился у него казак. Ну как «появился», был такой давно, но в драке с татарами крепко по башке получил, провалялся чуток, будто мертвый, а потом ожил и давай выдумывать всякие хитрости. Арбалет мощный сделал, каких у нас не было, пушки деревянные — разок пальнули, а большего было и не надобно, хлопушки, которые взлетают в небо, ежели кто нитку зацепит… Много всего. Тут бы он помог, и помог здорово.

— Полезный человек, — задумчиво произнёс Яков. — К нам бы его сюда, к делам нашим. Но сам-то он пойдёт ли?

Елисей развёл руками:

— Ермака бросать не хочет. Говорит, пока атаман жив, буду с ним. Но я думаю, к вам бы он полезнее был. Тут дела мирные, ему простор будет — кузницы у вас, мастерские. Он бы тут такого натворил, что всем польза пошла бы. Его ум бы много денег принес!

Яков нахмурился, глядя куда-то перед собой:

— Было бы, конечно, хорошо. Да и нужно нам такое умение, — он помолчал немного. — Но, в общем-то, и без него обойдёмся. Людей своих хватает, кузницы наши работают, рудники есть.

— Жаль будет, если такой человек пропадёт, — произнёс Семён.

— Что поделаешь, — сухо бросил Яков. — На всех нас не хватит. Свои дела вести нужно, а не чужие войны. Если погибнет вместе с Ермаком, значит, на то воля Божья.

— Может, все-таки попробовать его как-то к нам? — осторожно сказал Елисей.

— А как ты это сделаешь, если он не хочет? — хмыкнул Яков. — Насильно же не потащишь!

— Почему не потащишь, — возразил Елисей. — Можно и насильно. Коль ум соображает только как железки крутить, надо ему помочь. Неразумных детей розгами лечат, значит, и для взрослых можно что-то такое. А со временем стерпится — слюбится. Доходу он может принести немеряно.

— И ты хочешь получать с этого долю? — усмехнулся Семен.

— Да. А разве это неправильно? Если кто-то помог заработать денег, значит, заслуживает благодарности.

— Это что… выкрасть его? — изумленно переспросил Семен? — Так, что ли? А тут посадить в подвал и сказать, чтоб придумывал механизмы всякие? Как ты это себе представляешь?

— А хоть бы и так! — поднял голову Скрыпник. — Уж лучше в подвале, чем с отрезанной башкой в земле! Поймать, когда будет далеко от города, и привезти! Это не трудно!

— Знал я, что ты человек рисковый, но не знал, насколько, — сложил руки на груди Семен.

— Да, — сказал Яков, наливая себе морса. — Было бы хорошо с этим умельцем. Но и без него обойдёмся.

Он отпил, поставил кубок.

— От того, кто в подвале на цепи, толку мало. Нет его — значит, нет. И я не хочу, чтоб о нас говорили, что мы дела делаем, как разбойники. Вреда от них никакого, но все равно. У нас своих мастеров полно. Собираем лучших по всей Руси за большие деньги.

— Так ведь пропадет он вместе с Ермаком! А то бы польза была! — чуть ли не взмолился Елисей.

— Тогда будет воля Божья, — ответил Яков. — Мы за всех не отвечаем. А чего ты так переживаешь? Мы тебя не бросим. Ты помог нам, пошел с Ермаком в его поход. Был нашими глазами и ушами. Теперь будешь дальше у нас работать. Работа несложная — смотреть, чтоб народец не воровал, только и всего. А платить тебе мы будем хорошо.

Скрыпник хотел ещё что-то сказать, но промолчал. В избе послышался стук дождя по слюдяным окнам. Только он, да еще треск поленьев в печи нарушали тишину.

* * *

После того, как письма были дописаны, я вышел из избы, оставив Ермака, Черкаса и писаря наедине, но остался недалеко от острога, ожидая, что они разойдутся. Буквально через пятнадцать минут так и случилось. Вышел и Черкас, и писарь, а я направился к Ермаку. Я хоть и теперь начальник над кузнецами да плотниками, но кое-чего в моем распоряжении нет.

Ермак сидел на длинном бревне возле своей избы, спиной прислонившись к стене. Атаман смотрел перед собой, теребя бороду, явно о чем-то напряжённо размышляя. Лицо его выглядело усталым, но при этом выражало ту же решительность и спокойствие, за которые его уважали все казаки.

Я подошёл к нему.

— Атаман, дело у меня есть важное. Надо мне сегодня по окрестностям поездить, поискать серный камень — пирит. Без него пороха нам не добыть, а порох нужен как воздух.

Ермак взглянул на меня, поморщился, будто вспомнив что-то:

— Пирит, говоришь? Помню, ты уже говорил об этом камне Прохору Лиходееву. И я потом спрашивал у него — не нашли ничего подобного. Трудное это дело, похоже.

— Трудное, — согласился я. — Но без него порох делать не из чего. Поищу снова, может, на этот раз повезёт. Должен он тут где-то быть, я уверен.

— Ну, пробуй, — вздохнул Ермак. — Только осторожнее там. Татары вроде ушли, но кто их на деле знает. Подойди к Мещеряку, пусть даст пару своих тебе в охрану.

Через полчаса мы уже выезжали из ворот Кашлыка. Со мной были двое казаков: Тимофей Жила, коренастый и широкоплечий, с бородой рыжеватого оттенка и цепкими глазами, и молодой, почти мальчишка, Иван Чиж, худощавый и юркий, зато молчаливый и зоркий, как охотничий пес.

Мы направились вдоль берега Иртыша в сторону реки Тобол. Пейзаж открывался перед нами ровный и простой: степные луга с густой травой, кое-где поросшие кустарником и перелесками. Деревья стояли одиночно и небольшими рощицами, словно небольшие островки посреди зелёного моря.