Галя, у нас семидесятые! - Анна Наумова Страница 12

полюбопытствовала я, застегивая осенние сапожки. Их, к счастью, покупать не пришлось — они обнаружились в моей комнате, в шкафу. Там же нашлось и легкое пальто. Это было очень кстати, потому что не пришлось тратиться. Да и тратить, собственно, было пока еще нечего. Свою зарплату я еще не заработала, а мелочи в карманах Дашиной одежды не обнаружилось.

— А теперь я, придя с работы, на вторую вахту заступаю, — сокрушенно сказала Катерина Михайловна, машинально покручивая золотое кольцо на безымянном пальце правой руки, как будто пожалела о принятом когда-то решении и ей отчаянно хотелось его снять. — Климент Кузьмич парочкой готовых котлет из кулинарии не обходится. Он в деревне вырос, в многодетной семье. Там было принято готовить сразу и много. Если котлеты — то сразу четыре противня минимум. Если борщ — так в кастрюле размером с бак, в котором я белье кипячу. Я ему уж говорила, говорила: «Клим, дорогой, ну не могу я неделю есть борщ, понимаешь?». А он уперся в свое и талдычит: «Ничего ты не понимаешь, еды должно быть много. А если гости придут?». Ну так для гостей я и шарлотку могу сделать. К нам голодная рота солдат не приходит. А еще я раньше двенадцати теперь не ложусь — то планы учебные проверяю, то родителям домой звоню, если учителя жалуются. А ему, видите ли, очень нужно, чтобы я рядом с ним сидела в обнимочку и выпуск вечерних новостей смотрела.

Я грустно улыбнулась, чуть отвернувшись, чтобы расстроенная новоиспеченная жена меня не видела. Да уж, знакомо. Любовная лодка разбилась о быт. Такое часто случается, когда взрослые уже не молодые люди начинают жить вместе, особенно — если у одного или сразу двоих не было опыта совместного быта. У каждого человека уже к тридцати годам, как правило, есть определенный набор бытовых привычек, от которых он отказывается или вовсе не собирается, или делает это, но крайне неохотно.

Мы с Георгием поначалу тоже ссорились из-за невынесенного мусорного ведра или забытой в раковине грязной тарелки, а потом, разбив парочку тарелок в пылу ругани, решили не испытывать больше наш союз на прочность и обратиться за помощью к психологу. И нежданно-негаданно спустя пару-тройку месяцев наша пока еще не очень крепкая семейная лодка перестала биться о быт и начала тихо-мирно покачиваться на волнах. Нет, ее, конечно, иногда потряхивает, но мы с этим справляемся. А ссоры из-за грязной посуды вообще сошли на нет, как только мы купили посудомоечную машину. Вообще, как я поняла, многих конфликтов можно избежать, если проблемы сразу обсуждать, а не замалчивать.

Но Катерина Михайловна со своим Климентом Кузьмичом живут, к сожалению, совсем в другое время. Ни она, ни он, ни даже Лида к психологу не пойдут — тогда это просто было не принято. Вот и жили семейные пары годами и даже десятилетиями, копя обиды друг на друга. Ну ладно, не мое это дело. Молодые бранятся — только тешатся. Катерина Михайловна с Климентом Кузьмичом — люди пожилые, опытные, мудрые. Разберутся и без меня. А вот подруге Лидочке надо как-то помочь…

* * *

— Здравствуйте, Дарья Ивановна! — повторил длинноволосый парень в джинсах, неожиданно подскочивший ко мне. — Не узнали? Извините, не хотел напугать.

Я опустила сумку с тетрадями, которую прижала к груди, приготовившись к обороне, и вгляделась в его лицо. Длинные рыжие волосы обрамляли плечи, а руки с тонкими музыкальными пальцами держали какой-то круглый длинный футляр, который я издалека приняла за палку. С такими обычно ходят художники.

— Сережка? — облегченно выдохнула я. — Вот так вымахал! Ну точно! Ты же говорил, что тут где-то живешь!

— Ага, — рассмеялся бывший школьный «хулиган» Сергей Лютиков. Он был одним из восьмиклассников, шефство над которыми мне поручили во время моего прошлого путешествия в Советский Союз. Почему-то моя реакция не вызвала у него удивления. Может, мы и впрямь давно не виделись? Скорее всего, так и есть… Школу-то он давно окончил. Бывшие выпускники не захаживают к своим учителям каждый день.

— Тыщу лет Вас не видел, — затараторил парень, осторожно беря у меня из рук сумку. — Я помогу? Ого, тяжеленная какая! Опять «кирпичи», то есть тетрадки носите? Пойдемте провожу до метро! Уж извините, что первого сентября к Вам не зашел, на работе допоздна засиделся.

И он уверенно двинулся вперед. Я засеменила следом.

— Расскажи хоть, как жизнь у тебя сложилась, — поинтересовалась я. — Слышала, в Суриковском институте учился?

— Да, поступил, правда, не с первого раза. Пришлось попотеть, чтобы пробиться. Окончил год назад, работаю вот в театре художником-оформителем, — охотно откликнулся Сережка. — Живу тут же, с мамой и отчимом… Скорее бы съехать, что ли. Надоело…

На мгновение я узнала в этом рослом сутулом парне робкого, застенчивого и неуверенного в себе парнишку-восьмиклассника, который был невероятно талантлив, но страдал от кучи комплексов. В семье ему приходилось несладко: мать и отчим были заняты собой и на ребенка особого внимания не обращали. Поэтому, собственно, он и связался поначалу с местной шпаной и проиграл в карты главарю по кличке «Гвоздь» сумму, в то время эквивалентную целой зарплате учителя.

Тогда я долго думала, как же наконец донести до Сережкиных родителей, что надо бы хотя бы иногда заниматься ребенком. Не придумав ничего лучше, я решила воспользоваться своим статусом классного руководителя и заявилась к ним на порог, почитав предварительно несколько статей по педагогике. Однако из этого визита ничего хорошего не вышло.

— Наш стервец опять чего-то учудил? — равнодушно спросила меня открывшая дверь женщина в фартуке с холодным, будто каменным лицом. — Так и знала. Иначе бы не пришли.

— Эмм… учудил? — глупо переспросила я. Все научные термины и определения мигом вылетели у меня из головы. Кажется, с матерью, не называющей своего ребенка иначе как «стервец», все разговоры бессмысленны.

— Ну да… А чего хотите-то? Не просто же так Вы на порог заявились, — не предлагая войти, поинтересовалась Сережина мама.

Набрав воздуха в легкие, я вспомнила наконец заготовленную речь и попыталась крайне вежливо, но настойчиво намекнуть ей, что с ребенком неплохо бы хотя бы иногда разговаривать и интересоваться его жизнью.

Мои самые худшие предположения оправдались. Сережка был абсолютно прав: на него попросту было всем начхать.

— Нам с мужем некогда с ним возиться. Он не грудной ребенок, а большой парень. Какие там у него «проблемы в