Рассвет русского царства - Тимофей Грехов Страница 11

Сердце пропустило удар.

«Их так много…»

Они неслись прямо на ворота, не сбавляя скорости. Видимо, рассчитывали ворваться внутрь до того, как мы успеем их закрыть.

— ВОРОТА ЗАКРЫТЬ! — заорал боярин.

Несколько мужиков навалились на огромные створки. Те медленно, со скрипом, начали закрываться. Не все крестьяне успели укрыться за воротами. И я впервые увидел смерть. Вражеский всадник наскоку пронёсся рядом с пожилой женщиной и с размаху опустил саблю.

Татары стремительно приближались. Я видел их лица — оскаленные, злые, полные ярости и жажды добычи.

— БЫСТРЕЕ! — кричал Федор.

Ворота почти сомкнулись. Еще немного… Створки захлопнулись, и в тот же миг, с другой стороны, раздался глухой удар, кони врезались в ворота. Дерево затрещало, но выдержало.

— ЛУЧНИКИ! — крикнул Федор. — БЕЙ!

Крики и ржание лошадей затопили округу.

Я стоял у ворот, вцепившись в копье, и слышал, как снаружи падают тела, как кричат раненые, как ржут кони.

Поняв, что с наскока крепость взять не получится, татары начали отлавливать не успевших спрятаться крестьян. И снова полилась кровь. Правда убивали они не всех. Молодых они били тупым концом копья, и те падали. После чего их связывали, чтобы потом угнать в рабство.

— БЕЙ! — снова крикнул боярин.

Снаружи раздались крики на чужом языке.

— Они отходят! — крикнул кто-то со стены.

Но радость оказалась недолгой.

Раздался новый окрик, и татары снова ринулись вперед. На этот раз они не пытались прорвать ворота, а разделились, обогнув частокол с двух сторон, при этом пуская стрелы.

— ЩИТЫ! — заорал боярин.

Стрелы посыпались дождем. Одна просвистела рядом с моей головой, другая вонзилась в бревно рядом. Кто-то вскрикнул, одному из дружинников стрела попала в плечо.

Наши лучники продолжали стрелять. Я видел, как татары падали с коней, как лошади спотыкались и валились на землю.

Один из всадников, одетый побогаче остальных, в кольчуге и с саблей в руке, пытался объехать частокол сбоку. Его конь споткнулся, и всадник полетел на землю. Конь упал следом, придавив его своим телом.

Еще несколько татар рухнули под градом стрел.

— Они не пройдут! — крикнул Григорий рядом со мной. — Рассчитывали прорваться, но слишком долго добирались!

Я лишь сжал копье сильнее.

И тут я увидел его.

Один из татар, отъехав в сторону, он укрылся за поваленным деревом, натянул лук и начал методично стрелять в бойницы, где стояли наши лучники.

Он видел их. А они его — нет. Вдруг раздался вскрик, одного из лучников.

— Отец, — показал я на татарина. — Надо…

— За мной, — произнёс он и, не дожидаясь, побежал на другую сторону стены.

Татарин все еще стоял за укрытием, натягивая тетиву для нового выстрела. Григорий поднёс палец к губам, чтобы я вёл себя тихо. В руке он тоже сжимал копьё. Только его было больше и длиннее.

— Он стреляет, — тихо сказал он, — мы поднимаемся и бросаем копья. Вместе. Понял?

Я кивнул.

— Дзинг, — показалось мне что я услышал, как зазвенела тетива.

И тут же отец.

— ДАВАЙ!

Я поднял копье, прицелился и со всей силы метнул его вниз. Татарин увидел нас и успел отклониться от копья отца. Лошадь, стоящая рядом от испуга повернулась боком, и именно это стало решающим фактором. Острие пробило шею животному. Конь взвился на дыбы, заржал и рухнул на бок, придавив стрелка своим телом.

Татарин закричал, пытаясь высвободиться из-под туши, но не мог.

— ПОПАЛ! — заорал Григорий. В его глазах читалась радость, гордость… То, чего я ещё никогда не видел по отношению ко мне. То, чего никогда не видел Митя… — Ай, да молодец! — продолжал Григорий, словно я выиграл в лотерею.

Вскоре, остальные татары, увидев, что атака захлебнулась, что-то крикнули на своем языке и начали отступать, забирая с собой пленных.

Лучники продолжали стрелять им вслед. Но больше ни в кого не попали, а может, я просто не увидел. И, наконец-то, татары исчезли за холмом, оставив на земле больше двух десятков тел людей и лошадей.

На миг наступила тишина.

Были слышны только хрипы раненых лошадей, пытавшихся подняться.

— ПОБЕДА, — рявкнул боярин, опуская меч.

— Ураааа! — раздались крики людей.

Григорий спустился со мной со стены, не опуская руку с плеча.

— Твоё копьё пробило шею лошади? — спросил подошедший к нам боярин.

— Да. — ответил я.

Он кивнул. После чего обменялся взглядами с Григорием.

— Хороший бросок. — сказал боярин.

— Молодец… СЫН, — выделил это слово Григорий, и похлопал меня по плечу.

* * *

Поселение медленно приходило в себя. Раненых уносили в дом боярина, где их осматривали. Кто-то плакал, кто-то молился.

Я стоял на стене, глядя на кровавое месиво снаружи. Тела, лошади, стрелы.

Внутри было странное чувство. Не радость. Не облегчение. Просто… пустота.

Григорий подошел ко мне.

— С крещением тебя, сын, — сказал он тихо. — Ты справился. Не посрамил.

Я кивнул, не отрывая взгляда от тел.

— Они вернутся? Татары?

— Не знаю, — честно ответил Григорий. — Скорее всего, да. Всегда возвращаются. Но это уже будет не сегодня.

Глава 4

Ворота открылись со скрипом, и дружинники высыпали наружу. Я так и стоял на стене наблюдая, как дружинники бегали между телами. Кто-то был уже мертв, кто-то стонал, придавленный тушей убитой лошади.

Григорий стоял рядом, вытирая пот со лба.

— Смотри и запоминай, — сказал он. — После боя, главное быстро разобраться с ранеными. Своих спасаем, чужих связываем. Раненых лошадей добиваем. Их потом на мясо. Оружие собираем. Ничего не оставляем. Потом всё, что получено с боя, делится на всех дружинников.

— А что насчёт раненых врагов?

— По-разному. — он замолчал, и я уже думал, что он ничего не скажет. Но оказался не прав. — Всё зависит от ран и знатности. За знатного можно получить выкуп.

Я кивнул и тут же спросил.

— А как же трофей? Что с боя взято, то свято? — спросил я.

— Хм, не знаю, где о таком слышал, но есть правда в твоих словах. Только вот споров бывает очень много из того. — Он сделал паузу. — Рано тебе пока в эти дела вникать. Позже по ходу дела разберёшься.

Я кивнул. Рано так рано.

Один из дружинников, рыжебородый детина, который когда-то смеялся надо мной на плацу, подошел к коню, под которым лежал татарин. Тот самый, в коня которого попало мое копье. Дружинник с трудом оттащил тушу в сторону, и татарин попытался подняться и достать его ножом. Я заметил, как Григорий напрягся,