Натиск - Денис Старый Страница 10

Одним из важнейших негативных моментов, случившихся после того, как империя отказалась от торговли с Венецией, являлось то, что мыло стало стоить в втридорога. Венецианцы производили его много. Нужно и мне уже открывать мыловарню, а то запасы скоро истончаться.

Не стесняясь евнуха, я перекусывал на ходу, прямо в карете, ну или почти карете, так как этот ящик на колесах мало походил на то, что я привык видеть в кино, или даже в центральной части Москвы, Петербурга будущего. А чего и вовсе стесняться бесполого существа, пусть и мозговитого. Я вот думаю, что большой византийский корпус чиновников-евнухов обусловлен тем, что правители стремились сделать чиновников, думающих только о работе, а не о том, чтобы утолить свои потребности, чаще всего связанные с сексом. Может быть такая тактика верна и в будущем каждый чиновник должен был проходить сперва «собеседование» у опытного хирурга?

— Какие настроения в городе? — спросил я Андроника.

— Страх. Пришли более дня назад сведения, что в проходе в Дарданеллы скопилось невообразимое количество венецианских, сицилийских и французских кораблей. Есть даже венгерские. Вот все и паникуют, — сказал евнух, показывая своим дрожащим голосом, что он не выделяется из коллектива паникеров.

— У страха глаза велики. Я вовсе не понимаю, чего можно боятся такому большому городу. Константинополь может пасть только изнутри, — сказал я, припоминая из истории события, связанные с двумя падениями Великого Восточного Города.

Как взяли венецианцы и крестоносцы Константинополь во время Четвертого Крестового похода? Вроде бы действовали с двух сторон: венецианцы захватили крепость Голота, скинули цепь, вошли в залив Золотой Рог и пошли на приступ не самой мощной стены в этом месте; а крестоносцы штурмовали Влахернскую Стену, которая так же не сильно-то и мощная, относительно остальных участков Стены Феодосия.

Примерно так же действовали и турки-османы в 1453 году, правда они еще лупили мощнейшими пушками по всему периметру. У Венеции пушек нет, но есть метательные орудия, вот только в эти игры с метанием снарядов, следует играть вдвоем. Я, кстати, еще не слез с коня, но уже отдал приказ Ефрему отправить всех, кто когда-либо участвовал в постройке метательных механизмов в лес. Нужно успеть заготовить хоть бы даже просто древесину, чтобы после, под прикрытием стен создавать все новые и новые катапульты и требуше.

— О чем меня будет спрашивать василевс? — спросил я евнуха.

— Будто бы ты, воеводы и не догадываешься, — с некоторым раздражением отвечал Андроник.

— Ты или разговаривай со мной нормально, или я тебе нос откушу. Так гляди и никаких выпуклых частей тела больше не останется, кроме толского живота, — сказал я с ухмылкой.

— Прости, воевода, переживаю я нынче много. Уже давно стены Константинополя не осаждали враги, — повинился евнух.

— Помните, небось, прибитый щит русского князя Олега на воротах Царьграда? — сказал я и погрозил указательным пальцем евнуху.

— Не будем ворошить прошлое. А нынче василевс готов на многое, чтобы только ты участвовал всеми своими людьми в обороне города. Он знает, что даже твои купцы иногда тренируются во владении копьём и стреляют из арбалетов, — поведал мне весьма важную информацию Андроник.

Теперь, вне зависимости от провала моей миссии в Венгрии, я могу требовать, ну или просить, у императора почти всё что угодно. А угодно мне патриаршество на Руси. И во имя этой цели можно даже постоять за православный городок Константинополь.

Вместе с тем, от меня не укрылось и то, что император живо интересуется делами Братства. На территории Русского Дома, а так же Русских сладов, есть небольшие полигоны со спортивными городками и стрельбищами. Тут происходят, как каждодневные тренировки воинов Братства, хотя по большей степени, все же ратников выводят за стены города, так и оттачивают свои навыки все остальные люди Братства: торговцы, кладовщики, местные ремесленники, обслуживающие русскую миссию, гребцы.

В общей сложности, сейчас в русской миссии, вместе с великокняжескими людьми, которые в большинстве своем так же не лыком шиты, более двух с половиной тысяч человек. Из них условно «под копье» можно ставить до двух тысяч двухсот бойцов. Арбалеты есть у всех, у моих ближников, так и вовсе с тремя тетивами, что позволят произвести три быстрых выстрела без перезарядки, правда со существенным снижением мощности. Для сидения в осаде, когда идет приступ и враг уже очень близко, или же бой идет на стене, самое то.

— Обожди, воевода, — сказал мне евнух, когда мы уже прибыли во Влахернский дворец.

Мануил собрал совещание и Андроник поспешил узнать, могу ли я присутствовать при принятии судьбоносных решений. Оказалось, что могу. Так что ждать пришлось не долго, и уже через десять минут я сидел за большим столом, во главе которого, с возвышением на метр, восседал Мануил.

Общая психология собравшихся кричала о том, что люди явно растерялись и несколько не понимают, что именно делать. Был ранее разговор о том, что атака может состояться, но в нее почти никто и не верил, тем более, что, как я знал, уже состоялся первый раут переговоров между византийцами и венецианцами по мирному урегулированию ситуации с разгромом Венецианского квартала. Венецианцы, кстати, удрали за три дня до того, как стало известно о приближении большого вражеского флота к Константинополю.

Вот такие они, дипломаты. Как тут не хитрить и не подставлять, оставаться с какими-нибудь принципами, если, в принципе, правил в политике нет. Хотя одно правило есть: если может обмануть, обманывай.

— Русь поможет нам отстоять город? — спросил меня василевс Мануил, как только я отвесил почти все причитающиеся поклоны и присел за стол.

Почти все поклоны, так как при официальных приемах я должен был лечь на мраморный пол, да еще и руки распластать в разные стороны, не смея посмотреть на Багрянородного василевса. Если бы такое требовали от меня, то я лучше бы сбежал из Константинополя, правда оставил бы своих людей, потому как терять связи с Византией нельзя.

— Прости, василевс, мы и рады бы, и ты понимаешь, что великий князь наделил меня властью и над его людьми, но желание мое ты знаешь, — сказал я.

— Ты смеешь дерзить мне? — вызверился Мануил.

Я резко встал, поклонился.

— Нет, василевс. Но и нужно же знать, за что погибают русские православные, — не сдавался я, хотя и проявил