От Александровского централа до исправительных учреждений. История тюремной системы России - Александр Викторович Наумов Страница 55

в среде осужденных, не было так называемых «авторитетов». Были созданы благополучные условия для более эффективной работы по исправлению и перевоспитанию осужденных, превращению лагерных пунктов и колоний в действительно воспитательные учреждения. В эти же годы обрело вторую жизнь учение А.С. Макаренко о воспитании правонарушителей как о процессе их общения в коллективе, через коллектив и для коллектива. Сначала экспериментально, в наиболее благополучных подразделениях, а затем и во всех ИТУ Иркутской области провели выборы советов коллективов и подобрали лучших осужденных в общественно-массовые секции при таких советах. Было объявлено, что активное участия осужденных в работе общественных самодеятельных организаций станет одним из важных критериев при решении вопроса о досрочном освобождении. За короткий срок эти общественные организации осужденных стали массовыми…

По инициативе администрации подразделений, стали появляться общеобразовательные школы. Первая средняя школа была открыта на 405 лагпункте в Усть-Кутском районе. Потом такие школы, по указанию министерства, появились во всех ИТУ. Обучение осужденных, не имевших семилетнего образования, стало обязательным. Параллельно ввели профессионально-техническое обучение: для тех, кто не имел профессии, такое образование стало тоже обязательным. В жизнь воплощалось актуальное требование: ни один освободившийся не должен уходить из ИТУ без производственной специальности.

Глава пятнадцатая

«И поселилась в комнате без стекол…» — Женщины охраняют женщин. — «Здесь без крика даже нельзя работать». — Любовь с первого взгляда на фотографию. — «Его семья питалась комбикормом…»

Сегодня опять еду в Бозой, и снова с корреспондентом «СМ Номер один» — на этот раз с Ириной Ружниковой. Вместе с нами в редакционном микроавтобусе Елена Смирнова — редактор пятничного выпуска газеты.

В Бозое мы с Ирой выйдем, а у Лены — путь дальше, в другую деревню, еще за тридцать километров от Бозоя.

Лена поясняет, что в редакцию пришло письмо, которое и позвало в дорогу. Ситуация банальная для нашего времени. Упала деревянная опора электропередачи, и лежала бы еще долго, пока несколько коров, задевших за провод, не убило. В селе подняли тревогу, обратились куда следует. Электричество отключили. А через несколько дней со столбов кто-то срезал провода.

Сельчане опять написали куда следует. Пока ремонтная бригада собиралась, да пока ехала до деревни, кто-то спилил и столбы. И вот уже несколько месяцев населенный пункт живет без электричества. Приезжайте, помогите решить проблему, — так написали жильцы в письме в редакцию.

Сворачиваем с главной трассы на степную колею, ведущую к Бозою. Смотрю на часы. С двенадцати до часу в колонии обед. Сейчас одиннадцать часов.

Подъезжаем к зданию штаба. Условившись, чтобы редакционная машина на обратном пути заехала за нами в 15.00, отпускаем микроавтобус.

Для «экскурсии» по колонии вмести с нами сопровождающие — офицеры подразделения. Офицеры в женской колонии — тоже женщины.

Заходим на швейную фабрику — единственное производство в колонии. Закройный цех похож на спортзал: такие же высокие потолки и длинные стены. За крайним станком — совсем молоденькая девушка. Синий халатик облегает худые плечи.

— А можно с кем-нибудь поговорить? — обращается к сопровождающим журналистка.

— Да ради бога.

Ира подходит к той самой девушке, что за крайним станком. Минут через десять отходит от нее с каким-то странным видом: глаза влажные, журналистский блокнот — в безвольно опущенной руке.

— Оказывается, землячка… представляете? Жили в одном городе — Петровске-Забайкальском. Это в Читинской области. И даже на соседних улицах жили: я — на Спортивной, она — Партизанской. Да, тесен мир.

Ира идет дальше — брать новое интервью, а я думаю о парадоксе случайной встречи. В необычном месте при необычных обстоятельствах. И обе расчувствовались… Хотя столкнись они лицом к лицу в своем родном городе — прошли бы мимо. Обе. Не оглянувшись. В этом и заключался парадокс.

15.00. Мы стоим на площадке для парковки автомобилей перед зданием штаба Бозойского ОИК — объединения исправительных колоний. Несколько часов «экскурсии» по территории зоны позади. Скоро должна подъехать редакционная машина.

Заместитель начальника ОИКа Валентина Дмитриевна Давыдова приглашает нас к себе в кабинет.

— Ну сколько вы можете там стоять, машина неизвестно сколько задержится, а вы пока посидите у меня в кабинете.

Действительно, транспорт задерживается. Машины нет ни через час, ни через два часа. Находясь в кабинете подполковника Давыдовой, мы время от времени смотрим в окно.

Ирина по своей женской природе волнуется, не случилось ли что в пути, но тут же сама себе успокаивает:

— Да нет, думаю, все нормально. За рулем Сергей Бондаренко — это опытный водитель.

Валентина Дмитриевна по-своему тоже пытается успокоить корреспондентку:

— Если не приедут — пойдем ко мне в гости.

— А вы далеко живете?

— Совсем рядом, в пяти метрах отсюда — общежитие.

— Общежитие?

— Да. Там я и живу. Вы не удивляйтесь: в Бозое я — с пятнадцатого мая прошлого года. До этого жила и работала в Братске. Приехав сюда, оставила трехкомнатную городскую квартиру, своих детей — и вот, решила обеспечить себе в будущем безбедную старость. Зарабатываю максимальную пенсию. А что делать? С мужем развелась. Дети — растут. Их нужно будет учить где-то. Старшая дочь уже поступила в вуз — еще успела на бесплатное обучение. А вот младших детей придется устраивать: сейчас ведь везде платно учат! Вот и приходится мне крутиться. Я ведь до этого двадцать лет с гаком отработала в милиции — там, у нас в Братске. И вдруг мне предложили пойти на пенсию. Понятно, что срок уже выработала. Но детей-то надо кормить, учить. Что делать? Поехала в Иркутск, к знакомому в УВД. А он, оказывается, перевелся в ГУИН. Нахожу его, спрашиваю: нет ли где работы по моей специальности? Да вот, говорю, у вас есть какой-то Бозой — колония там есть, что ли, какая. Тем более женская колония — все легче с ними работать будет. И не знала ведь я, на что подбивала себя. Знакомый-то глаза вот такие на меня: «А что, поедешь?» — «В Бозой? А почему бы и нет». Вот так и приехала — туда, не зная куда. В пути мне все интересно было. У нас под Братском — тайга, а здесь кругом — степь, поля. Еду в «пазике» — автобус допотопный. Ну ладно, думаю, значит, в деревню везут. Хорошие автобусы в деревню не посылают. Когда приехала, мне выделяют комнату в общежитии. А это обычный барак! В коридорах — тюремный запах. В комнатушке, которую мне выделили, обвалилась штукатурка, в окне стекла нет… О, господи, думаю, да здесь жить — себя не уважать. Пошла в первый день на работу