Лесли Гровс - Теперь об этом можно рассказать Страница 50

Теперь Калверт, уже знал, где в Германии нужно искать бельгийскую руду. Он попросил у меня разрешения на организацию операции по ее захвату в тылу противника. Я отказал, так как считал подобную операцию заведомо обреченной на неудачу и, кроме того, она может открыть немцам нашу заинтересованность в этой руде.

На этом этапе операции один из отрядов группы «Алсос» занимался допросом немецких военнопленных, в особенности интересуясь теми из них, кому приходилось служить в «рабочих батальонах» на территории Германии. Эти допросы указали несколько направлений поиска. Одно из них привело сотрудников «Алсоса» в покинутую контору одной парижской промышленной компании, занимавшейся производством редкоземельных металлов. Эта контора в последние годы войны перешла в руки крупного немецкого химического концерна «Ауэргезельшафт» и подчинялась некоему доктору Иге, на след которого мы уже напали в Бельгии. Во время его частых отлучек из Парижа конторой управляли его помощник Янсен и личный секретарь Ильза Германс. Среди бумаг, найденных в этой конторе, было обнаружено письмо, адресованное фрейлен Германс в Зупен, которое, очевидно, не успели отправить. Этот город к тому времени уже находился в руках американских войск и после некоторых усилий удалось разыскать и Германс, и Янсена. От первой не удалось получить полезных сведений, а из документов, найденных при Янсене, нам стало известно, что он недавно встречался с Иге в Ораниенбурге, в окрестностях Берлина, а также навещал свою мать, проживающую в Эхингене. Ранее нам было известно о поставках тория в Ораниенбург и о подозрительной деятельности в районе Эхингена, а поэтому наш интерес к этим сведениям сильно возрос. Однако, как выяснилось, Янсен почти ничего не знал об этих городах. Он рассказал, что Иге заведовал отделением редкоземельных металлов концерна «Ауэргезельшафт», главная контора которого находилась в Ораниенбурге, но о том, какую продукцию выпускает это отделение, он практически ничего не знал. Иге, рассказал он, бывал в Париже раз в полтора месяца, а остальное время проводил в поездках по южной части Франции. Цели этих поездок ему неизвестны, хотя он слышал, как Иге упоминал о поисках монацитовых минералов. Что касается Эхингена, то Янсен знал только, что этот город расположен в районе, доступ в который для посторонних закрыт, и не слышал ничего о ведущихся там работах.

Несмотря на незначительность сведений, полученных от Янсена, они заставили нас вплотную заинтересоваться Иге и усилили наши подозрения в отношении Ораниенбурга и Эхингена. Доктор Иге, между прочим, был вскоре найден.

По мере приближения американских войск к Страсбургу мы стали тщательно готовиться к вступлению в этот город. Наибольший интерес для нас представляли лаборатории и специалисты Страсбургского университета. Нацистская верхушка считала его чисто немецким заведением. Весь штат университета был укомплектован немцами, и значительная часть проводившихся там исследований была направлена на военные нужды.

Паш установил тесную связь с командованием шестой армейской группировки и договорился с ним о том, чтобы группа «Алсос» смогла войти в город в числе передовых частей.

25 ноября 1944 г. передовой отряд миссии взял под свой контроль университетские лаборатории и дома интересовавших нас ученых. Вскоре были обнаружены и взяты под стражу семь ученых-немцев, физики и химики по специальности.

Как только позволила военная обстановка, сотрудники «Алсоса» приступили к изучению захваченных материалов. Они обнаружили много прямых и косвенных сведений о немецких работах в области медицины, авиационной и военно-морской техники. В связи с особенно интересовавшим нас кругом вопросов было установлено, что четверо из задержанных ученых имеют подготовку в области ядерной физики и могут быть использованы для работы в США. Однако, как выяснилось, ни один из них непосредственно не участвовал в работах по атомному оружию и не мог сообщить нам хоть сколько-нибудь полезных данных.

Человеком, который нас особенно интересовал в Страсбурге, был профессор Вейцзекер. Мы имели сведения, что он работает в местном университете. Однако, когда наши сотрудники разыскали его дом, они не обнаружили его: Вейцзекеру удалось бежать. По сравнению с довольно жалкими сведениями, полученными от захваченных ученых, информация, которую мы смогли извлечь из обнаруженных документов, имела намного большую ценность.

Все эти документы (протоколы заседаний, расчеты, описания экспериментов и кое-какие намеки в личной переписке) были несекретными, но они помогли нам составить картину немецких исследований в области атомной энергии. Операция в Страсбурге была самым удачным из проведенных до той поры мероприятий. Полученные данные свидетельствовали, что в 1942 г. Гитлер уже знал о возможностях атомного оружия. Тем не менее, до конца 1944 г. соответствующие исследования не вышли из экспериментальной стадии.[21]

Я настаивал на получении дальнейших сведений, поскольку в Страсбурге удалось с достоверностью установить существование в Германии программы работ по атомным исследованиям и даже место, где эти работы проводятся. Нам теперь также были хорошо известны месторасположение промышленных объектов, работавших по этой программе, и их руководители. После того как полученные сведения были проверены и уточнены работниками Манхэттенского проекта и ОСРД, сотрудники миссии «Алсос» получили надежную программу для своей дальнейшей деятельности на территории гитлеровского «фатерланда».

Наступление немцев в Арденнах на какое-то время причинило нам немало неприятностей. Угроза эвакуации Страсбурга подвергала серьезному риску успешность будущих операций «Алсоса» в Германии.

К счастью, союзникам не пришлось оставить этот город.

Глава шестнадцатая Осложнения с французскими учеными

После первых бесед с сотрудниками миссии «Алсос» Жолио-Кюри прибыл в Лондон, где встретился с Джоном Андерсоном, ставшим к тому времени министром финансов. В ноябре 1944 г. он беседовал с генералом де Голлем, обсуждая с ним проблемы атомной энергии и положение Франции в этой области. Вскоре после этой встречи мы с ужасом узнали о том, как много ему стало известно о наших работах.

Обстоятельства, способствовавшие этому, имеют долгую историю. Она началась в 1939 г., когда группа французских ученых (в числе их был Халбан), работавших под руководством Жолио-Кюри, запатентовала ряд изобретений, делавших, по их мнению, возможным контролируемое использование энергии атомов урана. Право на эти патенты было закреплено за Национальным центром научных исследований Франции.

В июне 1940 г., когда под ударами немецких войск Франция агонизировала, Халбан выехал в Англию, увозя с собой весь запас тяжелой воды, некоторые научные материалы и устное поручение Жолио-Кюри обеспечить в качестве представителя Национального центра научных исследований будущие интересы Франции в области использования атомной энергии. Халбан, вероятно, долго вел с англичанами предварительные переговоры, поскольку лишь в сентябре 1942 г. он смог заключить с официальными английскими учреждениями соответствующее соглашение.

По этому соглашению он и Коварски передавали права на свои патенты англичанам и обязались просить Жолио-Кюри убедить представителей Национального центра передать англичанам также и права на их коллективную заявку. В свою очередь англичане гарантировали Франции права на некоторые свои патенты в этой же области.

Одновременно англичане предоставили Халбану возможность работать в лабораториях своего атомного проекта в Монреале. К 1944 г. еще ряд французских ученых покинул Францию, чтобы присоединиться к свободному временному правительству Франции, обосновавшемуся в Алжире. Французы, работавшие в Монреале, поддерживали контакт со своими коллегами в Северной Африке и через них со своим бывшим руководителем Жолио-Кюри, который всю войну оставался в оккупированном немцами Париже.

В августе 1943 г. Рузвельт и Черчилль подписали известное Квебекское соглашение, в котором, между прочим, говорилось: «Каждая из договаривающихся сторон обязуется не передавать без общего согласия третьей стороне сведений о „Проекте по сплавам для труб“.

В подготовке текста этого соглашения участвовал Андерсон. Однако, насколько я знаю, он ни словом не обмолвился об уже существовавшем тогда соглашении с Францией.

Мы впервые услышали об этом англо-французском соглашении, когда Андерсон упомянул о нем при обсуждении с послом США в Англии Винантом своего предложения о предоставлении Франции некоторой информации. Винант немедленно попросил объяснительную записку и, получив ее, переслал в Вашингтон. Те из нас, кто был тесно связан с англичанами на протяжении всего нашего трудного предприятия, были крайне удивлены, узнав об обязательствах англичан перед третьей стороной. Было совершенно ясно, что Андерсон был вынужден чем-то умилостивить Жолио-Кюри и передать французам какую-то долю нашей информации. Это заставило нас предпринять самые энергичные усилия, чтобы узнать неизвестные нам подробности англо-французского соглашения. Указав на осведомленность Андерсона о целях Квебекского соглашения, я выразил категорический протест против его поведения в этом вопросе.