Москва дипломатическая. Танцы, теннис, политика, бридж, интимные приемы, «пиджаки» против «фраков», дипломатическая контркультура… - Оксана Юрьевна Захарова Страница 5

В 1924–1925 годах СССР установил дипломатические отношения со многими странами. Этот период вошел в историю советской внешней политики как «полоса признаний».

7 февраля 1924 года были установлены дипломатические отношения между СССР и Италией, подписан советско-итальянский торговый договор. Спустя пять месяцев, в июле 1924 года, состоялось важное событие в истории советско-итальянских отношений — прибытие в Ленинград итальянского военного корабля «Мирабелло».

Начиная с 6 июля, в течение трех дней Д.Т. Флоринский принимал участие в совещаниях с представителями военного и морского командования для составления программы встречи с учетом полученной инструкции — «скромно и сдержанно, но прилично»[41].

После окончательного согласования с итальянской стороной программа была утверждена. По прибытии в Ленинград 10 июля утром капитан «Мирабелло» В. Пини посетил представителя губисполкома Г.В. Циперовича, агента НКИД Вайна, также нанес визит капитану миноносца «Троцкий».

В 18 часов 30 минут был назначен обед в Доме Красной армии и флота. Заново отремонтированное помещение поражало не только грандиозностью, но, как отмечал Флоринский, тем «порядком, в котором оно содержится»[42]. Итальянцы сообщили, что с «Мирабелло» прибудет шесть офицеров и сорок матросов при восьми унтер-офицерах. В большом зале был накрыт стол на 110 приборов (для итальянских и советских моряков, а также пяти человек нашего комсостава), таким образом была соблюдена социальная справедливость. В смежном зале комсостава стол был накрыт на 18 приборов — капитан и пять офицеров с «Мирабелло», командир «Троцкого», представители итальянского консульства, советские официальные лица. По словам Д.Т. Флоринского, наши военморы и красноармейцы проявили себя как приветливые и гостеприимные хозяева; они встречали итальянцев, рассаживали их за столом, занимали по мере сил беседой[43]. Итальянский комсостав держал себя «сдержанно и неприветливо», за исключением капитана, но итальянские матросы оказались «славными ребятами с самым незначительным процентом фашистов среди них»[44]. Благодаря тому, что четыре матроса с итальянской стороны говорили по-русски (они оказались сербами), а среди наших представителей нашлось несколько говорящих по-французски, завязалась беседа, дополняемая жестикуляцией, и «большая зала представляла красивую картину молодого веселья и оживленного общения наших и итальянских моряков, в противовес чопорной натянутости смежной залы комсостава. Во время беседы беспрерывно играл прекрасный оркестр, которому много и горячо аплодировали все присутствующие», — сообщил Д.Т. Флоринский Г.В. Чичерину в докладной записке[45].

После обеда «наши ребята» показали итальянцам Уголок В.И. Ленина, читальню и так далее, многие пошли провожать гостей до пристани.

Следует отметить, что для итальянских моряков этот вечер прошел в непривычной для них обстановке, в то же время комсостав не смог упрекнуть советскую сторону в некорректности.

11 июля итальянские матросы осматривали Ленинград в сопровождении местных гидов и представителей итальянской колонии. После полудня на корабле «Мирабелло» состоялся прием от итальянской колонии.

12 июля советские официальные лица, включая капитана и комиссара корабля «Троцкий», а также штурмана, который привел миноносец «Мирабелло» в Ленинград, были приглашены на завтрак (в 12 часов 30 минут) на борт корабля. Закусочный стол накрыли в кают-компании, украшенной большим портретом Муссолини и портретами королевской семьи. Завтракали на палубе. Вечером Д.Т. Флоринский был приглашен к помощнику британского агента на обед в честь итальянских гостей. Д.Т. Флоринский обращает внимание на то, что англичанин нанес официальный визит капитану в сюртуке и цилиндре[46]. В своем дневнике Флоринский подробно сообщает обо всех деталях поведения английских дипломатов, которые являлись одними из самых активных участников светской жизни дипломатической Москвы. В начале 20-х годов дипломаты собирались каждое воскресенье на прием в английской миссии, но при этом сотрудники НКИД на них не приглашались. Встречаться с иностранцами в ресторанах представители наркома не имели возможности. Подобная ситуация не устраивала советскую сторону. Один из вариантов решения проблемы — открытие в Москве дипломатического клуба, записку об организации которого начальник Протокольного отдела Д.Т. Флоринский составляет в январе 1923 года.

Официальные причины открытия — просьба членов дипкорпуса и отсутствие контактов советских дипломатов со своими иностранными коллегами. «Редкие официальные приемы с банальными и шаблонными разговорами не создают нужной интимности и не могут служить целям мало-мальски серьезной информации»[47], — пишет в записке Флоринский.

Одной из важных причин, по мнению Дмитрия Тимофеевича Флоринского, открытия дипломатического клуба является то обстоятельство, что клуб позволит осуществить «наблюдение за иностранцами в ту пору, когда они находятся только в своей среде — отдельные группы в читальне, ресторане и так далее». Обеды, завтраки и другие приемы располагают к откровенности, наблюдение за дипломатами будет вести специально подобранный обслуживающий персонал[48].

Председателем клуба Флоринский предлагал назначить персидского или германского посла, на каждого из которых всегда можно «дружески и частным образом оказать давление в интересующих нас вопросах». Заместитель председателя — представитель НКИД. В правление также входят два представителя с советской стороны и два иностранца. Флоринский предлагал принимать в клуб членов дипкорпуса без ограничений (причина отказа — недостойный поступок кандидата). Для советских граждан самая строгая фильтровка[49].

Несмотря на доводы Флоринского, власть не решалась открыть клуб, коммуникативные и информационные функции которого могли принести не только пользу, но и вред советской стороне, которая опасалась утечки информации[50].

Народный комиссар иностранных дел Г.В. Чичерин и Д.Т. Флоринский искали пути «примирения» европейских протокольных дипломатических норм с нормами советской идеологии.

В 1923 году Д.Т. Флоринским была утверждена «Краткая инструкция о соблюдении правил принятого в буржуазном обществе этикета». В ней содержался главный идеологический принцип советского протокола — представители рабоче-крестьянского правительства, соблюдая «необходимый минимум, ниже которого нельзя идти», не должны становиться рабами «чуждого нам по духу этикета»[51], которому они обязаны следовать ввиду современной политической ситуации, но в то же время, подчиняясь буржуазному этикету, не придавать «никакого значения всем этим церемониям и стараться их упростить»[52]. Инструкция Флоринского — первое советское практическое пособие по дипломатическому протоколу.

В инструкции подчеркивалось, что необходимость контактов с дипломатическими, правительственными и общественными деятелями зарубежных стран обязывает к соблюдению принятого «в этих кругах минимума этикета, без коего невозможно поддержание отношений и резкое отступление от коего может даже повести к нежелательным конфликтам, ввиду того значения, которое придается в буржуазном обществе внешним условностям»[53].

Приемы подразделялись на три категории:

— небольшие завтраки и обеды, способствующие, по мнению Флоринского, установлению добрых отношений. На эти приемы гости приглашались по телефону, частными письмами, пригласительными карточками;

— официальные обеды или завтраки для членов правительства и дипкорпуса