Пегас - Лоран Ришар Страница 41

попал в страну обетованную хакеров и специалистов по компьютерной безопасности, в которой есть свой Моисей. "За год, прошедший с тех пор, как конопатый экс-подрядчик Агентства национальной безопасности Эдвард Сноуден прославился, его стали изображать в стрит-арте, инсталляциях, поп-песнях и спектаклях, - сообщает/жалуется Wall Street Journal, - не говоря уже о наклейках, постерах и магнитах на холодильник. В Германии, в частности, разоблачения подслушивающей деятельности АНБ затронули глубоко укоренившееся отвращение к всезнающему, всемогущему государству, что породило здесь культ Сноудена среди творческих личностей". Две недели в Берлине - и Донча знает тридцать разных кибергеев, сражающихся с нарастающей волной киберслежки.

Доннча вернулся в Берлин после окончания университета, летом 2015 года, через несколько недель после открытия на Александерплац бронзовых статуй в натуральную величину Эдварда Сноудена, Джулиана Ассанжа и Челси Мэннинг, американской разоблачительницы, опубликовавшей в Wikileaks сотни тысяч документов, часть из которых были секретными или секретными, а гораздо больше - просто позорными. Доннча находилась в Берлине на стажировке "Лето приватности" в Tor, некоммерческом предприятии по кибербезопасности. "Мы считаем, что каждый человек должен иметь возможность пользоваться интернетом в условиях конфиденциальности", - говорится в программном заявлении Tor. "Мы продвигаем права человека и защищаем вашу частную жизнь в Интернете с помощью свободного программного обеспечения и открытых сетей". Ему понравилась работа и ощущение цели, и он решил сделать Берлин своим домом. Его первая постоянная работа была связана с НПО, которая создавала цифровые инструменты, помогающие журналистам, правозащитникам и организациям гражданского общества, не имеющим достаточных ресурсов , бороться с кибератаками и государственной цензурой.

Среди берлинских киберпросветителей, с которыми познакомился Донча, был хакер в белой шляпе, возглавлявший отдел кибербезопасности Amnesty International. На самом деле Клаудио Гуарньери руководил отделом кибербезопасности Amnesty, играя в одинокую игру в жмурки, чтобы обеспечить хоть какую-то защиту правозащитникам, политическим диссидентам и журналистам, которые все чаще подвергались киберугрозе со стороны репрессивных и убийственных правительств по всему миру. В начале 2018 года Клаудио сообщил Доннче, что у Amnesty Tech освободились деньги для найма второго исследователя угроз. "Я немного подумал, - говорит Доннча, - а потом сказал: "Хорошо, это как раз соответствует моим навыкам".

Отчасти работа в Amnesty Tech привлекала его возможностью тесно сотрудничать с Клаудио. Доннча впервые начал читать записи в блоге и технические статьи своего нового босса в 2012 и 2013 годах, когда он еще учился на химическом факультете Тринити-колледжа в Дублине. У Клаудио не только хватало мозгов, но, согласно статье, появившейся в глянцевом популярном американском журнале, и выносливости, необходимой для отслеживания частных поставщиков киберслежки на просторах Всемирной паутины. Однажды Клаудио воспользовался одной цифровой подсказкой, чтобы связать компанию Gamma Group и ее шпионскую программу FinFisher с некоторыми неблагонадежными клиентами. "Он заметил, что когда он пинговал I.P.-адрес сервера сбора данных, тот отвечал необычным образом: "Hallo Steffi", - объясняет Брайан Барроу из Vanity Fair в статье из 6500 слов о группе компьютерных гиков, охотящихся за кибероружием. "Затем Гуарниери использовал программу для опроса всех серверов в Интернете - их около 75 миллионов - и выяснил, отвечают ли другие так же. Это заняло несколько долгих недель, но в конце концов сканирование выявило 11 IP-адресов в десяти странах, включая Катар, Эфиопию и ОАЭ, которые, как известно, следят за диссидентами".

Клаудио был редкой птицей в обществе, члены которого гордились тем, что находятся вне политики. Еще до тридцати лет у него сформировалось четкое мировоззрение, которое определяло его работу. Иногда он подытоживал его цитатой одного из первых компьютерных технологов и главного редактора журнала Wired Кевина Келли: "Не существует мощной конструктивной технологии, которая не была бы также мощно разрушительной в другом направлении. Так же как не существует великой идеи, которая не была бы сильно извращена для нанесения большого вреда". Чем больше перспектив у новой технологии, тем больше ее потенциал для нанесения вреда". Для Клаудио это было просто констатацией очевидного. "Все, что мы создавали на протяжении десятилетий и считали технологией освобождения и самоопределения, - сказал он на конференции хакеров в 2016 году, - мы обнаружили, что превратили в инструмент для репрессий. И это было неизбежно....".

Он пришел к этой личной философии искренне, потому что был свидетелем этого явления воочию. Как и Доннча, Клаудио влекло к компьютерным технологиям стремление расшифровать код, понять, как устроен кибермир и почему, а политическое пробуждение наступило после того, как он внимательно наблюдал за "арабской весной" и ее последствиями. Первоначальный успех политических восстаний в таких странах, как Египет, Марокко и Бахрейн, был обеспечен социальными сетями и мгновенной электронной связью. Эти же технологии использовались и для того, чтобы свернуть достигнутые успехи. Например, оружие киберслежения, которое французские компании разработали и затем продали государственным субъектам в Египте и Ливии, помогло испарить инакомыслие . Многие люди, боровшиеся за свободу и демократию в арабском мире, оказались в изгнании, в тюрьме или погибли. Наблюдая за этим, Клаудио глубоко изменился.

Одна из его соседок по офису любила рассказывать о своеобразном рабочем распорядке Клаудио в те времена. Она видела, как он просматривает Twitter, злясь все больше и больше, пока, наконец, не достигал своей точки срабатывания. Тогда он поворачивался к барабанной установке, стоявшей рядом с его рабочим местом, брал в руки палочки и начинал неистовое соло в стиле дэт-метал. Спустя сорок пять минут, окончательно остыв, он откладывал барабанные палочки и возвращался к делу.

"Существует технологический дисбаланс между государствами и их гражданами", - напомнил бы Клаудио своим коллегам-хакерам. "Миллиарды долларов вливаются в системы слежки, как пассивной, так и активной, и не только Соединенными Штатами, но и любым правительством, которое достаточно богато для этого. Надежные средства защиты на самом деле отстают или остаются недоступными, и, как правило, доступны только корпорациям и предприятиям с достаточно глубокими карманами. Немногочисленные амбициозные государственные проекты, пытающиеся радикально изменить ситуацию, часто сталкиваются с довольно неустойчивыми моделями финансирования, которые редко могут просуществовать достаточно долго, чтобы довести эти проекты до зрелости. И национальные государства прекрасно понимают этот технологический дисбаланс и используют его в своих интересах".

Клаудио был склонен к фатализму; даже когда он обращался к публике с горячей просьбой, его резкие черты лица иногда становились похожими на собачий оскал. Люди, знавшие его лучше других, чувствовали, сколько энергии ему требовалось, чтобы бороться с этим фатализмом... каждый... каждый... день. Но он продолжал бороться. В то время как другие опытные хакеры работали высокооплачиваемыми специалистами по кибербезопасности, защищая интересы крупных корпораций, которые выписывали чеки, Клаудио Гуарниери сделал своей миссией демократизацию кибербезопасности